Жреческая палеонтология

Меняйлов Алексей Александрович

Анна рыкнула так, что задрожал потолок. Карга отлетела впечатавшись в стену рядом с бледным как смерть Матисом.

– Не лезь ко мне с магией!

Струя огня ударила рядом с обезумевшей от страха ягой.

– Приблизишься ещё раз – сожгу!

Старуха бегом рванула за двери, оставив супругов вдвоём.

Королева перевела взгляд на мужа.

– Я предупреждала: не смей трогать моего сына!

Матис чуть наклонил голову, рявкнув в ответ:

– Вайрель и мой сын!

Ярость перекрывала очередной приступ боли.

Она продолжала рычать.

– Тем более не смей!

Взгляды драконов встретились. Чёрный горел решительным огнём. Анна поняла, что муж не отступит.

Рубанув воздух рукой, он заявил, что обязательно выполнит:

– Я не дам тебе умереть!

Глава 1.2

– Никто не умрёт!– Марина возникла из ниоткуда вместе с пожилой женщиной в одеждах времён сороковых годов прошлого века.

Старушка обернулась к Матису.

– Вели никому не входить! Принеси острый нож, тазик, воду обмыть мне руки и мыло.

Он смотрел обалдевшим взглядом на ту, что позволила себе командовать королём. От незнакомки веяло уверенной силой. Прямая спина и пронзительный властный взгляд. Она неуловимо напоминала любимую блондинку.

Дракон безропотно пробормотал:

– Пройдёмте со мной.

– Мама, кто это?– Продавила Нюта сквозь горящее огнём горло.

– Не бойся, это твоя прапрабабушка Анна. Она примет роды.

– Магию нельзя применять… – Анна мотала головой из стороны в сторону, раздираемая потугами. Вспомнились рассказы матери о том, что назвали её в честь прабабушки, знаменитой не только в районном селе Курганской области.

Марина склонилась над ложем, обмакивая салфеткой покрытое потом лицо девочки, успокаивая:

– Она не маг, а ведунья знахарка. Доверься. Я знаю, что всё получится.

Надежда мелькнула в зелёных глазах. Королева вцепилась в руку матери, пробормотав со слезами отчаяния, успев смириться, что может сегодня повторить участь Льяны:

– Мама, спаси его. Малыш так хочет жить… Обо мне не думайте…

– Откинься назад, милая, – греющий душу мягкий голос «возникшей из прошлого», точно знающей, что надо делать.– Когда скажу, тужься, а пока потерпи, не рви себя.

Мягкие руки прошлись по животу. Женщина шептала морщинистыми губами:

– Выходи, голубок. Не мучай маму, мальчик мой. Ручки прижми к телу, ножки выпрями…– Повитуха делала манипуляции, выправляя малыша в нужное положение. – Ничего не бойся. Здесь тебя любят и ждут. Иди на мой голос.

Она присела, оказавшись головой между разведённых в стороны ног, и зашептала молитву, а через минуту потребовала от роженицы:

– Набери в лёгкие побольше воздуха, сожми кулаками простынь и представь, что толкаешь пробку, застрявшую в самом центре.

Анна чувствовала тонкие руки залезшие внутрь утробы. Тихий ласковый голос, обращённый к младенцу:

– Вот так, хорошо, молодец, а теперь выходи на свет.

И уже громко приказ

праправнучке:

– Давай, милая, делай, как я говорила. Тужься!

Аня выдавливала живую «пробку» из последних сил и внезапно почувствовала облегчение. Невыносимая боль ушла, остались лишь отголоски. Упав на подушки, словно издалека слышала голос спасительницы, раздающей указание родственникам.

– Ножик давай, послед сразу вышел. И воду подвинь, ополосну чуток маленького. Не стой истуканом, подай пелёнку.

Вспыхнула мысль: «Почему он не плачет?» Страх тисками сжал сердце. Королева не успела спросить, расслышав шлепок. Громкий крик младенца залил комнату, заполняя радостью душу. Она не видела малыша, но уже безумно любила, ещё больше за то, что не сдался. Родился борец, достойный продолжатель рода гордых драконов.

– На-ка, внученька, приложи к груди труженика, – бабушка вручила в дрожащие руки запелёнатый в яркую ткань шевелящийся кряхтящий комочек.– Устал и голоден, сладкий. Столько часов трудился…

Анна оголила грудь. Неумело приложив сморщенное личико к набухшему соску, второй рукой ослабляя стянутую по старинке ткань. Дракоше нужна свобода движений.

– В рубашке родился – к счастью! – Рассуждала вытащенная из прошлого женщина.– Вон как в сиську вцепился. Молока то ещё и нет, поди. Кормилицу бы ему, чтоб покормила досыта.

– Спасибо огромное, бабушка! – Анна растянула в улыбке губы в кровавых трещинах.– Ты нас спасла.

– Просите, чего хотите, всё выполню!– вторил обалдевший от счастья отец.

Анна с умилением следила за тыкающимся в грудь, сморщенным личиком, наблюдая, как пухлые губки сомкнулись вокруг соска. Она невольно застонала, почувствовав, как маленький язычок помусолил вишенку, ожидая болезненных ощущений. Малыш пару раз потянул, зажав дёснами, требуя живительной влаги, и она хлынула в маленький ротик, давая силы.

«Не бойся, молока будет ровно столько, сколько надо крохе!» – Голос Льяны был полон нежности.

Освобождённые крохотные пальчики вцепились в нежную кожу груди. Но разве слабые корябки можно назвать болью? Сердце Анны громко билось. Настолько острый прилив всепоглощающего обожания она ощущала впервые. Измученная родами мамочка шептала чуть слышно, сквозь слёзы счастья:

– Маленький мой, драша, Бамвель…

– Что за имя такое?– Всплеснула руками земная женщина, а отвечая королю, искренне возмутилась: – Так внучка же мне она и правнук, какая плата? Знать, что не оборвался род – счастье великое!

Малыш открыл глазки, уставившись на самого любимого человека Ийтории. Он моргнул, сменив голубоватый зрачок на поперечный. Пальчики стали малюсенькими когтистыми лапками.

– Батюшки святы, ящерёнок… – Баба Аня наспех перекрестилась и замерла с открытым в изумлении ртом.