Жрецы и жертвы Холокоста
Шрифт:
Из истории известно только одно: христианство овладело душами сотен народов, построивших несколько десятков больших и малых государств. Мусульманство по количеству объятого им населения Земли и по числу государств, возникших на базе ислама, не уступает христианству. Буддизм охватил сотни миллионов жителей юго-восточного ареала земли, и все государства с народами, исповедующими учение царевича Гаутамы, подтвердили свою жизнестойкость. Вот какова была роль трех великих мировых религий в создании целых цивилизаций. В их число особой могучей ветвью входит православие.
Иудаизм же рядом с ними отнюдь не мировая, а всего лишь племенная религия, которую приняли в течение земной истории только два племени — древние евреи и тюрки-хазары.
Дуглас Рид в "Споре о Сионе" достаточно мудро и взвешенно прокомментировал эту историческую драму:
"Возможно, что за 500 лет до Рождества Христова эти амбиции не выглядели чрезмерно фантастическими в среде примитивных ближневосточных племен и на ограниченной территории известного тогда мира; однако, перенесенные в наш глобальный век (эти слова писались 60 лет тому назад. — Ст. К.), они представляются патологической манией величия, силящейся навязать всему миру древние племенные вожделения, порожденные в условиях стычек мелких племен далекой древности".
А еще в "Споре о Сионе", в главе, касающейся создания государства Израиль, есть одно пророчество, особенно актуальное сегодня, после ряда арабо-израильских войн, после иракской войны и особенно после того, как в современной истории завязался ирано-израильский узел:
"С образованием Всемирной сионистской организации, которую западные державы вскоре признали, как власть, стоящую выше их самих, эта "жгучая проблема" стала управлять ходом исторических событий. То, что от нее зависит и "будущее всего мира", стало ясно в 1956 г., когда заканчивалась эта книга; в начале этого года политические руководители Америки и Англии вынуждены были с досадой и горечью признать, что следующая мировая война может начаться в любой момент именно в том месте, где они устроили еврейское государство, и они мечутся с тех пор взад и вперед по земному шару, пытаясь предупредить это "завершение".
Что ж, как говорит русская народная пословица, — за что боролись, на то и напоролись…
***
В 1922 году в Берлине вышла в свет брошюра, на титуле которой было напечатано: "Ахадъ Хамъ (Ашер Гинцберг). Тайный вождь иудейский". Автором брошюры был объявлен некий L. Fry, переводчиком с французского на немецкий Ф. Винберг. Перевод был сделан с публикации из журнала "La vielle France". Суть этой публикации заключалась в попытке доказать, что автором "Протоколов сионских мудрецов" был отнюдь не основоположник политического сионизма Теодор Герцль (такая версия имела хождение), а подданный Российской империи еврейский религиозный и политический деятель Ашер Гинцберг, публиковавшийся в те времена под псевдонимом "Ахад Хам" ("один из народа"). Гипотеза эта базировалась на том, что "Протоколы" сначала были якобы написаны на древнееврейском языке, которым не владел Герцль, но который в совершенстве знал Гинцберг, и что оригинал этого документа, написанного на иврите, не только видели (аж в 1890 году!) некие евреи, жившие в Одессе, но и в руках его держали. Но перевод на французский язык был будто бы сделан специально для участников I
Гипотеза эта в брошюре не выглядит достаточно аргументированной, однако сама публикация, если не обращать внимания на антиеврейские банальности, типичные для патриотической немецкой прессы тех лет, содержит в себе немало свидетельств и фактов, полезных для объективного историка и проливающих некоторый свет на историю Холокоста.
Ашер Гинцберг, как утверждает автор брошюры, "родился в Сквире Киевской губернии 5 августа 1856 г. Его родители принадлежали к еврейской секте хасидов <…>, семнадцать лет он женился на внучке Менахема Менделя, знаменитого раввина из Любавичей"…
Надо сказать, что поскольку раввинат в современном иудаизме — высшая кастовая власть, то такого рода брак можно считать приобщением к правящей династии восточного еврейства.
"В 1886 г. он окончательно поселился в Одессе", где основал тайное общество "Вне Мойше" ("сыны Моисея"). К тому времени он начинает получать крупную финансовую поддержку от известного еврейского торговца чаем К. Высоцкого.
Название общества объясняется особым поклонением Гинцберга пророку Моисею, а также тому, что "в течение ряда веков евреи верили, что существует где-то в неведомом месте ответвление еврейского племени, совершенно отделенное от прочих своих соплеменников и состоящее из прямых потомков по прямой линии Моисея. Эти "сыны Моисея" будто знают тайну, открывавшую способы и средства, с помощью которых евреям суждено добиться покорения всего мира", (из брошюры об Ахад Хаме).
Гинцберг с группой своих соратников принял участие в Базельском конгрессе сионистов и когда выяснил намерения вождей западноевропейского сионизма, их идеологию и тактику, то "сделался определенным их противником. Существовавший в то время официальный сионизм он прозвал "политическим", свой же собственный "духовным" или "практическим" <…>. "Политический сионизм" Герцля был исполнительным органом независимого ордена "Бнай Брит" и группировал вокруг себя всех евреев Западной Европы и Америки" <… > "Практический сионизм" Ахад Хама собрал под свое знамя евреев Восточной Европы".
Вскоре между Герцлем и Ахад Хамом возникла ожесточенная полемика. Герцль, как сказано во французской брошюре, "был евреем западным, "ассимилированным" и никогда не испытывал беспощадной ненависти к неевреям". Он призывал евреев к тому, чтобы они чувствовали себя гражданами тех стран, где они жили в диаспоре, не порывали с их культурой, языком, образом жизни, даже к ассимиляции он относился спокойно, чего фанатик будущего национал-сионистского Израиля не мог принять. И когда Герцль в 1903 году издал роман "Старая новая родина", в котором изложил свои взгляды на сионизм, Ахад Хам впал в ярость и жестоко высмеял западного либерала Герцля в своем журнале. Ближайший сподвижник Теодора Герцля Макс Нордау заступился за основоположника политического сионизма:
"Ахад Хам упрекает Герцля в желании подражать Европе. Он не может допустить и мысли, чтобы мы перенимали у Европы ее академии, ее оперы, ее "белые перчатки". Единственное, что он хотел бы перенести из Европы в "старую новую родину", — это принципы Инквизиции, приемы и способы действий антисемитов, ограничительные законы Румынии в той форме, в какой они нынче принимаются против евреев. Такие чувства и мысли, им высказанные, могли бы вызвать ужас и негодование против человека, не способного подняться выше уровня гетто <…>. Идея свободы — выше его понимания. Он представляет себе свободу в виде гетто, но только с переменой ролей; так, например, по его мнению, преследования и угнетение должны существовать по-прежнему, но с тою разницей, что уже не евреи будут их жертвами, а христиане**.