Жрица Итфат
Шрифт:
– Не забывай, мы в метареальности, а здесь, похоже, все гипертрофировано.
– Ладно, вот я буду себе твердить: я не хочу, я не хочу. Но разве я от этого перестану хотеть?
– Если отказаться от желания нельзя, тогда можно притвориться, обмануть реальность.
– Притвориться? Это я могу, – Матильда на минуту задумалась. – А давай сделаем вот что: пойдем задом наперед.
– Ах-ха-ха! Тили-Тили! Это настолько глупо, что может сработать. Ты умничка!
– Да, это глупо, но попробовать стоит.
Они поднялись на ноги
– Фати! – воскликнула Матильда. – Сработало! Мы идем!
– Да! Уже быстро-быстро!
– Но как это вышло? Разве можно обмануть реальность? Ведь я не перестала хотеть!
– Желание не только тормозит реальность, оно еще влечет за собой неправильные поступки. А если ты притворяешься и начинаешь действовать так, будто желания нет, реальность тебя отпускает.
– Хелала, хелала, вот теперь я поняла!
– Тише ты, Тили! Не спугни реальность.
– Это еще кто кого здесь пугает!
– Идем-идем, не оглядываемся.
Так дива и жрица шли задом наперед, пока не уткнулись спиной в какую-то преграду. Удивленные, они повернулись и принялись ощупывать невидимую стену. С этой стороны лежала песчаная пустыня, а с той резко начиналась растительность, и до моря было уже рукой подать, но пройти невозможно. И тут они заметили, что отражаются в стене как в зеркале. Только силуэты отражений с той стороны казались едва различимыми, будто призрачными. Морской пейзаж тоже виделся неясно в колышущейся дымке. Но шум прибоя слышался довольно отчетливо и совсем рядом.
– Фати, ну что за наказанье! Нас опять не пускают!
– Я поняла, – сказала Итфат. – Это зеркало мира: с той стороны действительность, а с этой ее прототип – метареальность.
– Выходит, мы оказались по ту сторону действительности?
– Да, уже давно могли бы догадаться.
– Но что это вообще за зеркало такое?
– Я вспомнила, оно разграничивает два аспекта реальности: действительный и мнимый.
– Что значит мнимый?
– Помнишь, мы это обсуждали: здесь кино, там жизнь. Здесь то, что было или могло бы быть, а там то, что есть. Здесь образ, там отражение. Сначала отснято, потом реализуется. Сейчас мы в кино. Со стороны образов. Зеркало, только наоборот, понимаешь?
– Значит, мы тоже мнимые?
– Нет, это мы с той стороны стали мнимыми. Видишь, как мы там отражаемся? Просто, наши образы и отражения поменялись местами. Мы из материальной действительности перескочили в пространство образов.
– Но ведь здесь тоже все материальное! – возразила Матильда. – И меня гламроки собирались съесть как вполне материальную деву. Хотя, они меня почему-то синтетической обзывали…
– А разве ты во сне не ощущаешь все как материальное?
– Ну так то во сне! Там все лишь кажется.
– Нет, не кажется. Посуди сама, может ли твой разум выдумать все те причуды, которые случаются
– Ну, нет, наверное. Не знаю. Не задумывалась.
– Так вот, здесь ты и летаешь. Точнее, твое внимание летает здесь, в метареальности. Пространство образов и пространство сновидений – это одно и то же.
– Но мы же не спим сейчас? – спросила Матильда. – Или спим?
– К сожалению, это не сон, – ответила Итфат. – Здесь не только наше внимание, но и наши тела. Ты, кстати, сразу оказалась в своем теле?
– Да уж, я это почувствовала, меня так связали, что все конечности затекли.
– А я не сразу. Помнишь, я тебе рассказывала, сначала проходила сквозь стены, и лишь потом нашла свой манекен.
– Вот бы нам сейчас протиснуться сквозь эту стену! А так, ни туда пройти, ни из себя выйти.
– Да, нам надо как-то осуществить, либо то, либо другое.
– Ух, Фати, я просто в шоке от всего этого. Что нам теперь делать?
Крышка мира
Пока у Итфат и Матильды случилась заминка с зеркалом, в это же время, но в другом месте, крутилось другое кино.
Адя Зеленый проснулся от лая соседской собачки. «Странно, – подумал он. – Вроде, соседский дом сжег еще на прошлой неделе, собачку скормил рыбам… Может, показалось? А может это сон? Надо пойти проветрить свой гениальный ум».
Адя долго искал тапки, называл их изворотливыми ублюдками, грозился выбросить сразу как найдет. Тапки боялись и не показывались. Пришлось идти босиком, поскольку другой обуви у Ади не имелось.
Тропинка, по своему обыкновению, вела через лес к морю. Деревья опасливо уклоняли ветки с дороги, поскольку знали, что с Адей лучше не связываться. Настроение у него, как всегда, было зломрачным.
Свернув с тропинки, Адя вышел на опушку леса, где находился Пень Познания. Адя нередко наведывался сюда, дабы почерпнуть мудрости жизни. Другого места, где почерпывать мудрость, он не знал. Но и этого вполне хватало.
Короче, Пень Познания стоял посреди поляны. В Пне было дупло. В дупле сидела Белка. Адя сунул свой нос в дупло. Белка отвесила Аде щелчок – хороший, с оттяжкой. Получив щелчок по носу, Адя констатировал: «Итак, жизнь – премерзкая штука. Всякий раз убеждаюсь».
Он вернулся на тропинку и двинулся к берегу моря, приговаривая: «Ладно же, покажу я вам всем. Попляшете вы у меня. Попоете». Что он этим хотел сказать, неизвестно. Однако намерение у него было отнюдь не благостным.
На берегу, как очевидно, был берег, море и чайки. Чайки, завидев Адю, неодобрительно закричали. Адя, по привычке, поднял было камень, но потом передумал, пробормотав: «Не-е-е-т, нельзя поддаваться на профанации… или как их там, про… про… Ай, ладно. Координация профанаций – вот принцип, которому надо следовать».