Жуков. Маршал на белом коне

Михеенков Сергей Егорович

Но любопытно вот что: за время войны союзники ни разу не бомбили «Волчье логово», тогда как многие объекты и даже целые города, не имевшие сколько-нибудь существенного военного значения, были буквально сметены шквалом ковровых бомбардировок британских и американских ВВС. А ведь американская разведка знала о месте нахождения бункера Гитлера ещё в 1942 году и поделилась своими сведениями с англичанами.

Наши войска войдут в опустевшее «Вольфшанце» без боя 27 января 1945 года. Все объекты перед уходом немцы взорвут. А минные поля в охранной зоне польские сапёры будут расчищать до 1956 года.

Гитлер проведёт в своей резиденции, наслаждаясь чистым воздухом Гёрлицкого леса, 800 дней и покинет бетонные апартаменты только в ноябре 1944 года, когда советские войска на юге будут успешно наступать в Чехословакии, Югославии и Венгрии, приближаясь к Будапешту, а севернее, в непосредственной близости от Растенбурга, отрежут Курляндскую группировку от Восточной Пруссии.

Существует

несколько версий по поводу того, почему британские, американские и канадские лётчики «не обнаруживали» такую важную цель. Первая — мистическая. План «Вольфшанце» один к одному повторял расположение главного храма и часовен древнего тибетского высокогорного монастыря «Хранимый небом». Благодаря органичному расположению объектов в природной среде и тому, что всё было вписано в рельеф, в точности повторяющий монастырские постройки тибетских монахов, компактная застройка тайной резиденции Гитлера и его командный пункт оказались в трансформированном пространстве — объекты казались приподнятыми над землёй, и самолёты пролетали не над ними, а под ними. Вторая версия кажется наиболее верной. Она — политическая. И оттого более завуалированная и уведённая в сторону от простой логики событий и действий воюющих сторон. Бережное отношение союзников к «Вольфшанце» относится к тем же тайнам Второй мировой войны, что и полёт Гесса в Шотландию, «Письмо Гитлера» Сталину, доставленное Ю-52 15 мая 1941 года, а также череда других событий, выпадающих из логики истории. По-прежнему для полноты картины не хватает нескольких звеньев.

В те дни в «Волчьем логове» царила атмосфера всеобщей эйфории. С русского фронта, с северных его участков, с южных и из центра поступали донесения о сокрушительных победах и невиданных успехах. Сводки по своему внутреннему мажору и впечатляющим данным о захваченных трофеях и пленных солдатах противника значительно перекрывали тон приведённых выше дневниковых записей одного из лучших танковых генералов. Гитлер ликовал. Доклады с передовой напоминали происходившее во время польской кампании, а потом французской. Внезапный удар, преимущество в технике и плотности огня на решающих направлениях и, как следствие, огромное количество пленных, богатые трофеи, среди которых сотни танков, бронемашин, самолётов. Советские самолёты, базировавшиеся на ближних аэродромах, даже не успели вырулить на взлётные полосы, как были уничтожены эскадрами люфтваффе.

Немецкий военный историк, а в дни летних боёв на Восточном фронте генерал-лейтенант Типпельскирх [85] писал: «Наступление группы армий началось довольно многообещающе.

Противник был захвачен врасплох и совершенно ошеломлён. На южном фланге все переправы через Буг остались неразрушенными и попали в руки немцев. Обе танковые группы после успешных прорывов пограничной обороны безостановочно продвигались на восток. 24 июня 2-я танковая группа достигла района Слонима, а 3-я танковая группа — района Вильнюса. За ними следовали 4-я и 9-я армии. Войска противника, находившиеся в районе Белостока, пытались отойти на восток и вырваться из постепенно образовывающегося “котла” Наступавшим танковым группам всё же удалось задержать отход противника, пока кольцо окружения не замкнулось, 2-я танковая группа 27 июня достигла южной окраины Минска и встретилась там с 3-й танковой группой. Здесь постепенно создавался новый “котёл” вокруг русских войск, оставшихся западнее Минска».

85

Курт фон Типпельскирх (1891–1957) — генерал пехоты вермахта, военный историк. На военной службе с 1910 года. С 1911 года — лейтенант в гренадерском полку. В 1914 году попал в плен к французам, был освобождён в 1919-м. Служил в рейхсвере. В 1938 году — генерал-майор. Служил при Генштабе — начальник разведуправления штаба сухопутных сил. В 1940-м — генерал-лейтенант. Зимой 1941 года после неудачи под Москвой был направлен на Восточный фронт с понижением в должности — командовал 30-й пехотной дивизией. С 1942 года — советник при командовании 8-й итальянской армии. С 1943 по 1944 год командовал 12-м армейским корпусом. Затем — 21-й армией. 22 мая 1945 года сдался в плен англичанам. Награды — Рыцарский крест, Дубовые листья к Рыцарскому кресту. Автор книг «История Второй мировой войны» и «Итоги Второй мировой войны».

К событиям в районе Минска мы ещё вернёмся. А пока — в Москву.

Двадцать второго июня в полдень по Всесоюзному радио выступил Молотов, и вся страна услышала: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами». В выступлении Молотова прозвучало давно известное русскому сознанию историческое сочетание слов, уже омытое кровью поражений и побед, — «Отечественная война». Авторство основных и самых эмоциональных фрагментов речи Молотова приписывают Сталину.

Молотов впоследствии рассказывал Владимиру Карпову: «После моего выступления

по радио, когда я вернулся в кабинет Сталина, он сказал: “Вот видишь, как хорошо получилось, правильно, что выступал сегодня ты. Я звонил сейчас командующим фронтами, они не знают даже точной обстановки, поэтому мне просто нельзя было сегодня выступать, будет ещё время и повод, и мне придётся выступать не раз. А эти наши командующие там, впереди, видно, разорялись… Просто удивительно, что такие крупные военачальники — и вдруг растерялись, не знают, что им делать. У них есть свои определённые обязанности, и они должны их выполнять, не дожидаясь каких-то наших распоряжений. Даже если бы не было никаких наших директив, всё равно они должны были бы сами отражать врага, на то они и армия».

Согласно журналу посещений кремлёвского кабинета, 22 июня Жуков был у Сталина дважды. Утром с 5.45 до 8.30 вместе с Тимошенко, Молотовым, Берией и Мехлисом. И после полудня с 14.00 до 16.00. Встреча происходила после выступления Молотова и касалась положения на фронте. В совещании приняли участие также Шапошников, Тимошенко и Ватутин.

Хрущёв рассказывал, что в первый день войны Сталин растерялся и чуть ли не впал в прострацию, что уехал из Кремля и делами не занимался и что Хрущёв с членами Политбюро якобы с дачи привезли его на службу управлять делами войны. Всё это ложь, которая в «исследованиях» некоторой части наших «историков» обросла ещё пущей ложью.

В завершение этой главы необходимо сказать, что 22 июня было сделано ещё одно обращение к народу. Вот его текст:

«ОБРАЩЕНИЕ МИТРОПОЛИТА МОСКОВСКОГО И КОЛОМЕНСКОГО, ГЛАВЫ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ В РОССИИ СЕРГИЯ К “ПАСТЫРЯМ И ПАСОМЫМ ХРИСТОВОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ”

22 июня 1941 г.

В последние годы мы, жители России, утешали себя надеждой, что военный пожар, охвативший едва не весь мир, не коснётся нашей страны. Но фашизм, признающий законом только голую силу и привыкший глумиться над высокими требованиями чести и морали, оказался и на этот раз верным себе. Фашиствующие разбойники напали на нашу родину. Попирая всякие договоры и обещания, они внезапно обрушились на нас, и вот кровь мирных граждан уже орошает родную землю. Повторяются времена Батыя, немецких рыцарей, Карла шведского, Наполеона. Жалкие потомки врагов православного христианства хотят ещё раз попытаться поставить народ наш на колени пред неправдой, голым насилием принудить его пожертвовать благом и целостью родины, кровными заветами любви к своему отечеству.

Но не первый раз приходится русскому народу выдерживать такие испытания. С Божию помощью и на сей раз он развеет в прах фашистскую вражескую силу. Наши предки не падали духом и при худшем положении, потому что помнили не о личных опасностях и выгодах, а о священном своём долге пред родиной и верой и выходили победителями.

Не посрамим же их славного имени и мы — православные, родные им и по плоти, и по вере. Отечество защищается оружием и общим народным подвигом, общей готовностью послужить отечеству в тяжкий час испытания всем, чем каждый может. Тут есть дело рабочим, крестьянам, учёным, женщинам и мужчинам, юношам и старикам. Всякий может и должен внести в общий подвиг свою долю труда, заботы и искусства.

Вспомним святых вождей русского народа, например Александра Невского, Димитрия Донского, полагавших свои души за народ и родину. Да и не только вожди это делали.

Вспомним неисчислимые тысячи простых православных воинов, безвестные имена которых русский народ увековечил в своей славной легенде о богатырях Илье Муромце, Добрыне Никитиче и Алёше Поповиче, разбивших наголову Соловья-разбойника.

Православная наша Церковь всегда разделяла судьбу народа. Вместе с ним она и испытания несла, и утешалась его успехами. Не оставит она народа своего и теперь. Благословляет она небесным благословением и предстоящий всенародный подвиг.

Если кому, то именно нам нужно помнить заповедь Христову: “Больше себя любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя”. Душу свою полагает не только тот, кто будет убит на поле сражения за свой народ и его благо, но и всякий, кто жертвует собой, своим здоровьем или выгодой. Нам, пастырям Церкви, в такое время, когда отечество призывает всех на подвиг, недостойно будет лишь молчаливо посматривать на то, что кругом делается, малодушного не ободрить, огорчённого не утешить, колеблющемуся не напомнить о долге и о воле Божией. А если, сверх того, молчаливость пастыря, его некасательство к переживаемому паствой объяснится ещё и лукавыми соображениями насчёт возможных выгод на той стороне границы, то это будет прямая измена родине и своему пастырьскому долгу, поскольку Церкви нужен пастырь, несущий свою службу истинно “ради Иисуса, а не ради хлеба куса”, как выражался святитель Дмитрий Ростовский. Положим же души своя вместе с нашей паствой. Путём самоотвержения шли неисчислимые тысячи наших православных воинов, полагавших жизнь свою за родину и веру во все времена нашествий врагов на нашу родину. Они умирали, не думая о славе, они думали только о том, что родине нужна жертва с их стороны, и смиренно жертвовали всем и самой жизнью своей.