Жуков

Дайнес Владимир Оттович

Такая просьба, конечно, меня озадачила. Было известно, что маршал находится на медицинском наблюдении в Кремлевской больнице. Хотя он и в опале, но вмешиваться в лечение такого именитого пациента казалось некорректным по отношению к коллегам Кремлевской больницы. С другой стороны, не хотелось и отказывать всеми уважаемой Галине Александровне. Посоветовавшись с руководством Центрального военно-медицинского управления, я согласился.

На даче маршала я был встречен сдержанно. На вопросы он отвечал кратко, неохотно рассказывал о перенесенных ранее заболеваниях. Из медицинской книжки и архивных историй болезни удалось установить, что боли в области сердца и за грудиной, а также периодические головные боли и легкие головокружения он стал отмечать с 1947–1948 гг. При диспансерном и стационарном обследовании была выявлена ишемическая болезнь сердца и начальный атеросклероз церебральных

артерий. Рекомендованный врачами режим ограничения физических нагрузок маршал соблюдал не всегда, продолжал систематически заниматься физкультурой (утренняя зарядка, верховая езда, лыжи, охота, рыбная ловля и др.)».

Осенью 1965 года Георгий Константинович перенес инфаркт миокарда и лечился в Центральном военном госпитале им. Мандрыки. Заболевание протекало без осложнений, и для закрепления результатов лечения он был переведен в военный санаторий «Архангельское». Самочувствие быстро улучшилось, и Жуков продолжил активный образ жизни: выезжал вместе с двоюродным братом М.М.Пилихиным на рыбалку, изредка на охоту, много времени проводил в дачном саду, побывал в санатории в Прибалтике, посещал московские театры.

Но самое главное — он продолжал собирать материалы для задуманных им мемуаров. С этой целью часто ездил в Подольск, в Центральный архив Министерства обороны, и в Генеральный штаб. В печати появились его первые публикации, посвященные событиям Великой Отечественной войны. В 1966 году в книге «Провал гитлеровского наступления на Москву» была помещена статья Жукова «Первое стратегическое поражение вермахта», а в следующем году в «Военно-историческом журнале» — статья «На Курской дуге».

Издательство Агентства печати «Новости» (АПН) предложило Георгию Константиновичу издать его воспоминания о Великой Отечественной войне. Переговоры, которые провела с автором будущий редактор его книги А.Д.Миркина, прошли успешно, и в августе 1965 года состоялось подписание договора на издание книги «Воспоминания и размышления».

Вспоминая свою первую встречу с Жуковым, Миркина писала: «Навстречу широким, твердым шагом идет Жуков, в простом домашнем костюме, голубовато-серой рубашке с открытым воротом, с короткими рукавами, в серых брюках, сильный, кряжистый, весь сбитый, выразительные крупные черты лица, взгляд острый, пронизывающий тебя насквозь, — и я чувствую, как у меня подкашиваются ноги». Страхи оказались напрасными: Георгий Константинович встретил ее приветливо и охотно отвечал на вопросы.

Кабинет, где работал Георгий Константинович, был метров двадцать, уютный, с эркером. Письменный стол, обитый зеленым сафьяном, отодвинут от трехстворчатого окна, удобное кресло. Вдоль стен — книжные шкафы, на столе — раскрытые книги, листы рукописи. По свидетельству редактора будущей книги, «Георгий Константинович был полностью погружен в работу — собирал архивный материал, встречался со своими боевыми соратниками — бывшими командующими фронтами, членами военных советов, просматривал выходящие в свет новинки военно-исторической и военно-мемуарной литературы. Писал увлеченно, страстно, азартно, обычно вечерами и далеко за полночь. Не любил диктовать, писал от руки — „так лучше формулируется мысль, уходит все лишнее“. „Воспоминания и размышления“ явились первым его литературным опытом».

Врач маршала Г.К.Алексеев отмечал: «Мне пришлось на протяжении многих лет быть невольным свидетелем титанического труда Георгия Константиновича. Он категорически отказался от предложенной ему литературной помощи со стороны наших известных писателей Константина Симонова и Сергея Смирнова, заявив: „Книгу я должен написать сам“. Поражали его высочайшая ответственность за свой труд, его неприятие каких-либо отклонений от правды. Работая над книгой, Георгий Константинович не раз говорил о том, какое значение он придает правдивости описания событий. Было очевидно, что он искренне стремится к этому, что и в жизни, в общении с друзьями он не переносит любой лживости даже по пустякам. Могу привести один пример. В течение ряда лет он поддерживал отношения с одним ученым-медиком. Однажды его знакомый не пришел на условленную встречу, объяснив это неожиданной занятостью в клинике. Его жена, по-видимому, не зная объяснения мужа, через 2–3 дня в присутствии маршала с восторгом рассказывала, какой интересный спектакль они смотрели в театре в тот день. После этого случая все отношения между ними были прерваны навсегда».

Г.К.Жуков работал над книгой, невзирая на то, что болезнь неотступно преследовала его. В июне 1967 года, несмотря на активную лекарственную терапию, у Георгия Константиновича развивается повторный инфаркт миокарда, который, как

и первый, протекает без осложнений. На этом печальные для маршала события не прекращаются. В конце года заболела Галина Александровна, ей потребовалась серьезная онкологическая операция, которую выполнил академик Н.Н.Блохин. Уже в ходе операции выяснилось, что проводится она слишком поздно. Взволнованный происшедшим, с тяжелым настроением Георгий Константинович направляется в санаторий «Архангельское», где с большой тревогой ежедневно ждет нерадостных известий из госпиталя. «В один из этих дней я был в санатории, зашел к маршалу, — вспоминает Г.К.Алексеев. — Он был напряжен, мрачен, сказал мне, что страшно переживает за исход операции. О себе между прочим заметил, что стал чувствовать какую-то неуверенность при ходьбе, назначен на консультацию к невропатологу. А через несколько дней произошла катастрофа — тяжелейший ишемический инсульт. Срочный консилиум с участием профессоров Е.И.Чазова, Е.В.Шмидта и других специалистов высшего класса признал абсолютно необходимой немедленную эвакуацию больного в реанимационное отделение Кремлевской больницы, что и было выполнено с максимальными предосторожностями на специальной реанимационной машине… Главная цель была достигнута, жизнь спасена, умственная деятельность полностью сохранена, однако некоторые последствия инсульта остались».

Подготовка к печати первого издания мемуаров Жукова заняла три года. Для окончательной ее доработки нужен был и военный специалист для редактирования. «Ни в Институте военной истории, ни в Воениздате, ни в Военно-историческом журнале, — вспоминала Миркина, — нигде, куда бы мы ни обращались, не нашлось ни одного человека, который бы согласился стать спецредактором книги прославленного маршала — в то время это, по-моему, могло стоить военной карьеры».

Выход в 1969 году в свет книги подействовал на Георгия Константиновича благотворно. Он словно помолодел, стал гораздо бодрее. Успех книги придал ему новые жизненные силы, окрылял. А успех был потрясающим: ко всем книжным магазинам, где продавались «Воспоминания и размышления», выстраивались огромные очереди.

Но радость, по свидетельству А.Д.Миркиной, была омрачена одним неприятным инцидентом. Книга «уже давно была подготовлена к набору, но окончательного разрешения не было. Что-то его задерживало. Наконец дали понять, что Л.И.Брежнев пожелал, чтобы маршал Жуков упомянул его в своей книге».

Упомянули. Кроме надуманного сюжета о том, что Жуков якобы собирался заехать к начальнику политотдела 18-й армии Л И.Брежневу и посоветоваться с ним по каким-то стратегическим вопросам, в книгу вынудили вписать также фамилии А.А.Епишева, М.X.Калашника и других политработников. Гречко и Епишев в записке в ЦК КПСС о рукописи книги Жукова среди множества грехов и недостатков указали и такой: «Г.К.Жуков чрезмерно сгущает краски вокруг недостатков, имеющихся в боеготовности советских войск, расположенных в западных военных округах, в обучении личного состава и подготовке командных кадров. Слишком большое внимание уделяет репрессиям 1937–1938 гг.».

«Забывчивость» Жукова в отношении «подвигов» именитых партийных руководителей припомнилась ему в последующем. В марте 1971 года открылся XXIV съезд КПСС. Жуков — делегат от Московской области. Сшил новый мундир. Волновался. Собирал силы. Но… жене отказали в гостевом билете. Позвонили Л.И.Брежневу, а тот выказал недоумение: неужели маршал действительно собирается на съезд? И посоветовал не делать этого. Слишком это тяжелое мероприятие для здоровья человека в его возрасте.

Сразу после этого разговора начались визиты и звонки «благожелателей»: все наперебой уговаривали маршала не ехать на съезд — «поберечь здоровье».

Жуков не возражал. Он все понял.

Состояние здоровья Георгия Константиновича после этого случая резко ухудшилось. Использовали самые современные по тем временам методы лечения, приглашали медицинских светил. 23 мая 1971 года на даче Жукова проходил консилиум врачей с участием видных французских ученых — нейрохирурга Ж. Гийо и невропатолога П. Рондо. По свидетельству очевидцев, профессор Гийо преклонил перед Жуковым колено и сказал: «Я польщен знакомством с Вами и рад, что имею честь видеть человека, спасшего Европу от фашизма». Консилиум продолжался около пяти часов, и в результате обсуждения возможность хирургического лечения была полностью отклонена. Были предложены некоторые французские препараты в сочетании с психотерапевтическими мероприятиями, что также не внесло существенных изменений в состояние больного. Не оказало должного эффекта на улучшение здоровья Жукова и применение в 1973 году курса лечения иглотерапией, который проводил японский профессор С. Окабэ.