Жуков

Дайнес Владимир Оттович

„Организация и успешное проведение наступательной операции по ликвидации ельнинского выступа, всесторонне сложная работа в должности начальника Генерального штаба в первые пять недель войны дали мне много полезного для командной деятельности оперативно-стратегического масштаба и понимания различных способов проведения операций.

Теперь я гораздо лучше осмыслил все то, чем должен владеть командующий для успешного выполнения возлагаемых на него задач. Глубоко убедился в том, что в борьбе побеждает тот, кто лучше подготовил вверенные ему войска в политико-моральном отношении, кто сумел более четко довести до сознания войск цель войны и предстоящей операции и поднять боевой дух войск, кто стремится к боевой доблести, кто не боится драться

в неблагоприятных условиях, кто верит в своих подчиненных.

Пожалуй, одно из самых важных условий успеха проведения боя или операции — своевременное выявление слабых сторон войск и командования противника. Из опроса пленных стало очевидным, что немецкое командование и войска действуют сугубо по шаблону, без творческой инициативы, лишь слепо выполняя приказ. Поэтому, как только менялась обстановка, немцы терялись, проявляли себя крайне пассивно, ожидая приказа высшего начальника, который в создавшейся боевой обстановке не всегда мог быть своевременно получен.

Лично наблюдая за ходом боя и действиями войск, убедился, что там, где наши войска не просто оборонялись, а при первой возможности днем и ночью контратаковали противника, они почти всегда имели успех, особенно ночью. В ночных условиях немцы действовали крайне неуверенно и, я бы сказал, плохо.

Из практики проведения первых операций сделал вывод, что чаще всего неудачи постигали тех командующих, которые лично не бывали на местности, где предстояло действовать войскам, а ограничивались изучением ее по карте и отдачей письменных приказов. Командиры, которым предстоит выполнение боевых задач, должны непременно хорошо знать местность и боевые порядки противника, с тем чтобы использовать слабые стороны в его дислокации и направлять туда главный удар.

Особенно отрицательно сказывается на ходе операции или боя поспешность принятия военачальниками решений без детальной перепроверки полученных сведений и учета личных качеств тех, кто докладывает обстановку, — военных знаний, опыта, выдержки и хладнокровия.

Большое значение для одержания победы в любом масштабе имеют хорошо отработанные на местности (или, в крайнем случае, на ящике с песком) взаимодействия всех видов и родов войск, как в оперативных объединениях, так и в тактических соединениях…“

После завершения Ельнинской операции Жуков был вызван в Москву и 9 сентября прибыл в Кремль. Сталин похвалил: неплохо получилось под Ельней. Признался, что прав был Жуков в конце июля — плохо идут сейчас дела под Киевом. Поинтересовался, кем бы можно заменить там Буденного, который не справляется. После этих слов Жуков почти не сомневался, что его планируют назначить командующим Юго-Западным направлением. Оказалось, нет. Его ждал Ленинград, находившийся в очень тяжелом положении.

Оценивая по просьбе Сталина общую ситуацию на фронтах, Жуков вновь высказал убеждение, что самым опасным участком по-прежнему является Юго-Западный фронт. Войска группы армий „Центр“, прорвавшиеся в район Чернигова, могут смять 21-ю армию и выйти в тыл Кирпоносу. Уверен, что Клейст с кременчугского плацдарма будет оперативно взаимодействовать с Гудерианом. Выход один: немедленно отвести киевскую группировку на восточный берег Днепра, сдать Киев и укрепить фланги фронта.

На этот раз Сталин отреагировал спокойно, но ничего конкретного не сказал. Наверное, любой бы на месте Георгия Константиновича посчитал безумием с такой настойчивостью предлагать оставить без боя Киев и довольно большую территорию — за такие советы можно и поплатиться. Любой бы, но не Жуков. Но время показало, как он был прав. Спустя полтора месяца потеряли и Киев, и в придачу к нему четыре армии. Впоследствии твердость и смелость в отстаивании своей позиции перед политическим руководством страны сделали свое дело: Верховный главнокомандующий стал с большим вниманием прислушиваться к его обоснованным выводам и предложениям при выработке планов кампаний и стратегических решений.

В то время как Жуков готовил и проводил первую успешную

операцию наших войск под Ельней, противник, сосредоточив в районе Чудова девять дивизий 4-й танковой группы, возобновил наступление на Ленинград. 25 августа немецкие войска захватили Любань, 28 августа — Тосно. До города на Неве оставалось менее 50 километров.

26 августа в Ленинград была направлена целая группа уполномоченных ГКО: В.М.Молотов, Г.М.Маленков, Н.Г.Кузнецов, А.Н.Косыгин, П.Ф.Жигарев, Н.Н.Воронов, — но ее работа ощутимых результатов не приносила. Сталин был крайне недоволен действиями командования Ленинградского фронта. В распоряжении, направленном 28 августа командующему фронтом Попову, указывалось: „Ваши сегодняшние представления напоминают шантаж. Вас запугивают командующие армиями, а Вы, в свою очередь, решили, видимо, запугивать Ставку всяческими ужасами насчет прорывов, обострения положения и прочее. Конечно, если Вы ничего не будете делать для того, чтобы требовать от своих подчиненных, а будете только статистом, передающим жалобы армий, Вам придется тогда через несколько дней сдавать Ленинград, но Ставка существует не для того, чтобы потакать шантажистским требованиям и предложениям“. [236]

236

Там же. С. 212–213.

На следующий день Сталин послал секретарю Ленинградского горкома ВКП(б) Кузнецову телеграмму для Молотова и Маленкова: „Только что сообщили, что Тосно взято противником. Если так будет продолжаться, боюсь, что Ленинград будет сдан идиотски глупо, а все ленинградские дивизии рискуют попасть в плен. Что делают Попов и Ворошилов? Они даже не сообщают о мерах, какие они думают предпринять против такой опасности. Они заняты исканием новых рубежей отступления, в этом они видят свою задачу. Откуда у них такая бездна пассивности и чисто деревенской покорности судьбе?.. Не кажется ли тебе, что кто-то нарочно открывает немцам дорогу на этом решающем участке?“(курсив мой. — В.Д.). [237] Как видим, опять разносы, недоверие, подозрения.

237

Там же. С. 213.

А противник продолжал упорно рваться к Ленинграду, 30 августа вышел к Неве, 8 сентября занял Шлиссельбург, выйдя к Ладожскому озеру и блокировав город с суши. Отныне сообщение с городом поддерживалось только по Ладожскому озеру и по воздуху. Новый командующий Ленинградским фронтом маршал Ворошилов отдал приказ о подготовке к уничтожению важнейших объектов города. Впрочем, в должности этой Климент Ефремович находился всего несколько дней: прибывшая в Ленинград во главе с Молотовым комиссия пришла к однозначному выводу: оставлять Ворошилова в качестве руководителя обороны Ленинграда нельзя.

В Ленинград Жуков вез с собой записку Сталина, адресованную Ворошилову: „Передайте командование фронтом Жукову, а сами немедленно вылетайте в Москву“.

Сталин не был уверен в том, удастся ли отстоять Ленинград. По словам Жукова, он считал, что, „видимо, пройдет еще несколько дней, и Ленинград придется считать потерянным“. Не случайно Иосиф Виссарионович подписал 13 сентября приказ, который содержал „план мероприятий на случай вынужденного отхода из Ленинграда по кораблям и судам“. Первым пунктом этого плана значилось, что „в случае вынужденного отхода из Ленинграда все корабли военного флота, торговые, промысловые и технические суда подлежат уничтожению“. [238]

238

Там же. С. 216.