Жуков

Дайнес Владимир Оттович

Рано утром 10 сентября с аэродрома Сарожа, что в 20 километрах севернее Тихвина, поднялись в воздух три звена 160-го истребительного авиационного полка. Вскоре они приземлились на соседнем аэродроме Кайвакса, где получили приказ на сопровождение военно-транспортного „Дугласа“. На его борту находился Жуков. Поначалу полет проходил спокойно. Однако при выходе на побережье Ладожского озера в районе Шуряги, между устьями Волхова и Свири, неожиданно впереди появились „мессершмитты“. Советские истребители вступили в бой с противником, „дуглас“ резко ушел на малую высоту и увеличил скорость, продолжая лететь своим курсом. Немецкие истребители предпринимали одну попытку за другой, чтобы прорваться к „дугласу“, но группа прикрытия, умело маневрируя в непосредственной близости от него, отразила все вражеские

атаки. Противник оставил в покое советские самолеты только вблизи Ленинграда. Так, благодаря мужеству и самоотверженности летчиков 160-го истребительного авиационного полка, успешно закончился перелет Жукова в город на Неве.

Приехав в Смольный, Жуков прошел в кабинет Ворошилова. Здесь за покрытым красным сукном столом сидело человек десять — проходил расширенный Военный совет Ленинградского фронта, решавший вопрос об уничтожении важнейших объектов города и кораблей Балтийского флота. Характер разговора буквально взбесил Жукова. Здесь думают не о сопротивлении, а о сдаче города. Он подал записку Сталина Ворошилову. Тот молча прочитал ее и грузно опустился на стул.

Георгий Константинович объявил присутствующим, что он назначен командующим фронтом, а начальником штаба будет генерал М.С.Хозин. Приказ Ставки о назначении Жукова командующим войсками Ленинградского фронта был подписан 11 сентября.

Обстановка в городе была критическая. До войны никто и не думал, что Ленинград придется оборонять с юга. А теперь город был блокирован со всех сторон. На улицах, в жилых кварталах рвались бомбы и снаряды. Немецкое командование беспрерывными обстрелами и бомбежками пыталось сломить у войск и населения волю к борьбе. В этой тяжелой ситуации требовалось не только переломить упаднические настроения командования и руководства города, но и в короткие сроки организовать имеющимися в наличии силами прочную оборону. Помощи в ближайшее время ждать не приходилось. Жуков приказал генералу И.И.Федюнинскому, прибывшему с ним из Москвы, отправиться в 42-ю армию, где сложилась наиболее напряженная обстановка, на месте во всем разобраться и принять необходимые меры по предотвращению прорыва противника к Ленинграду через Пулковские высоты.

Командующему Балтийским флотом вице-адмиралу В.Ф.Трибуцу было приказано немедленно разминировать корабли, подтянуть их ближе к южному берегу Финского залива, установить взаимодействие с командующими армиями и огнем корабельных орудий поддержать войска. Основные усилия артиллерии сосредоточить на Урицке и Пулковских высотах.

Для отражения ударов немецких танков Жуков приказал использовать зенитную артиллерию, на наиболее опасных направлениях, особенно в районе Пулковских высот, немедленно организовал инженерные работы. Для этого было мобилизовано и население города. Началось формирование отдельных стрелковых бригад на базе флота и учебных заведений Ленинграда.

Враг продолжал рваться к городу. 13 сентября 42-я армия отошла на пулковский оборонительный рубеж, строительство которого так и не успели завершить. Линия фронта вплотную приблизилась к Ленинграду.

В Ставке царила тревога: положение и на юго-западном направлении стало еще хуже. 12 сентября из района Кременчуга перешла в наступление, нанося удары в северном направлении, 1-я танковая группа генерала Э.Клейста, а навстречу ей двигались дивизии 24-го моторизованного корпуса 2-й танковой группы генерала Г. Гудериана. Через три дня ловушка захлопнулась в районе небольшого украинского села Лохвицы. В киевском котле оказались управление Юго-Западного фронта и свыше 450 тысяч человек. 20 сентября погиб командующий фронтом генерал-полковник М.П.Кирпонос.

Верховное главнокомандование считало одной из причин неудач то, что многие бойцы и командиры не проявляли необходимой стойкости. Требовались неординарные, более жесткие меры для наведения порядка на фронте.

12 сентября Ставка разослала военным советам фронтов директиву № 001 919, написанную начальником Генштаба Шапошниковым под диктовку Сталина. В директиве отмечалось, что „в наших стрелковых дивизиях имеется немало панических и прямо враждебных элементов, которые при первом же нажиме бросают оружие, начинают кричать: Нас окружили! — и увлекают за собой остальных бойцов. В результате подобных действий этих элементов дивизия обращается

в бегство, бросает материальную часть. Подобные явления имеют место на всех фронтах“. Далее говорилось, что „твердых и устойчивых командиров и комиссаров у нас не так много“, и требовалось „в каждой дивизии иметь заградительный отряд из надежных бойцов. На каждый дивизионный заградительный отряд (до стрелкового батальона) выделять автомобили, несколько танков и бронемашин. Заградительные отряды должны были обеспечивать помощь „командному составу в поддержании твердой дисциплины в дивизии, приостановку бегства одержимых паникой военнослужащих, не останавливаясь перед применением оружия, ликвидацию инициаторов паники…“.

14 сентября Жуков по прямому проводу докладывал обстановку Шапошникову. Крайне сложной она была в южном секторе Ленинградского фронта, где немцы организовали прорыв и приблизились к окраинам города с юга. Так как прежнее командование фронта не удосужилось создать в районе Ленинграда резервы, Жукову приходилось сдерживать наступление с помощью случайных отрядов, отдельных полков и вновь формируемых рабочих дивизий. На путях движения противника он организовал систему плотного заградительного огня, включая морскую, зенитную и прочую артиллерию, минометы. К защите южных рубежей города была привлечена вся авиация фронта и Балтийского флота. На этом направлении удалось собрать до сотни танков, а непосредственно на окраине города развернулась дивизия НКВД, усиленная сотней орудий.

Но сил, особенно современных средств вооружения, явно не хватало. На всем Ленинградском фронте из 268 самолетов в исправном состоянии находились только 163. Особенно плохо обстояло дело с бомбардировщиками и штурмовиками. Жуков мог рассчитывать всего лишь на 6 самолетов Пе-2, 2 самолета Ил-2, 2 самолета Ар-12, 11 самолетов СБ. Поэтому командующий фронтом просил у Ставки по существу одного: усилить бомбардировочную авиацию.

Из телефонного разговора с Шапошниковым видно, что Жуков был недоволен состоянием моральной атмосферы и дисциплины в войсках: „Сейчас приходится принимать пожарные меры и наводить должный порядок в частях… Если придется, не остановимся ни перед какими мерами“. [239]

239

Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. Т. 2. С. 170–172.

Организуя в эти дни оборону Ленинграда, особую надежду Георгий Константинович возлагал на 54-ю отдельную армию Г. И. Кулика, которая по приказу Сталина должна была деблокировать город с востока. В ночь на 15 сентября он связывается с Куликом и настойчиво просит его немедля развернуть наступление. Но у командующего 54-й армией свои проблемы: немцы сосредоточили напротив его правого фланга крупную группировку и перешли в наступление. Поэтому ему понадобится время, чтобы отбить его и сконцентрировать свои силы. После этого разговор приобрел нелицеприятный характер. Жуков — Кулику: „Ясно, что вы прежде всего заботитесь о благополучии 54-й армии и, видимо, вас недостаточно беспокоит создавшаяся обстановка под Ленинградом. Вы должны понять, что мне приходится прямо с заводов бросать людей навстречу атакующему противнику, не ожидая отработки взаимодействия на местности. Понял, что рассчитывать на активный маневр с вашей стороны не могу. Буду решать задачу сам. Должен заметить, что меня поражает отсутствие взаимодействия между вашей группировкой и фронтом. По-моему, на вашем месте Суворов поступил бы иначе. Извините за прямоту, но мне не до дипломатии. Желаю всего лучшего!“

Впоследствии Георгий Константинович отмечал, что Кулик ошибался: действия противника были не более чем попыткой боем разведать оборону советских войск. Он явно не представлял себе или не хотел понять крайнего напряжения обстановки под Ленинградом.

16 сентября на Кулика попытались воздействовать Сталин и Шапошников, распорядившиеся „не задерживать подготовку к наступлению, а вести его решительно, дабы открыть сообщение с Жуковым. В своем разговоре с вами 15 сентября Жуков обрисовал вам его положение, и поэтому вашу операцию затягивать нельзя“. Несмотря на это, войска 54-й армии перешли в наступление только через несколько дней.