Журавли и цапли . Повести и рассказы
Шрифт:
Командира Спартака очень мучили угрызения совести. В конце концов пионеры-герои стали героями не потому, что сражались в общем строю, а потому, что каждый из них лично совершил такое, что прославило его имя. Его, а не всех других.
Ему посчастливилось. Он первым узнал, что где-то в Зарецком лесу был лагерь партизан «Суда Мазая». Так почему бы ему первому и единственному, ну не единственному, а вместе с комиссаром Ниной не попытаться найти этот лагерь? Чтобы потом когда-нибудь и про них — про него, Спартака, и про его подругу… — подумав так, Спартак покраснел, —
— Ой, лира! — крикнула Нина, перебив мысль.
Командир Спартак вздрогнул, оглядываясь: какая лира, где? И, увидев сосну с двумя верхушками, похожими на букву «V», удивился сравнению: действительно, лира. Ведь вот, сколько раз ходил на Ведьмин брод, и сосну эту сколько раз видел, а ему Нинино сравнение ни разу не пришло в голову. Вздохнул — значит, нет у него, как у Нины, художественной жилки. И тут же улыбнулся, довольный тем, что у Нины она есть.
Вдруг спохватился: о чем думает? Ведь если перед ними «лира», ну сосна эта, похожая на лиру, то они почти у цели. Сейчас пойдут пацанки-елочки, а там, за ними, и Ведьмин брод.
Они остановились. Спартак достал из планшета схему, найденную в книге, и компас. Вот он, Ведьмин брод, — рыжей кляксой на схеме. Слева от кляксы — СВ, две рыжие буквы, означающие «северо-восток». Они вышли туда, куда стремились, — на северо-восточный берег озера. Где-то здесь, между озером и лесом, одинокое дерево. Но если его нет, им придется не солоно хлебавши возвращаться обратно. Спартак залез на «лиру», огляделся, и сердце у него радостно забилось. «Лира» была единственным одиноким деревом, растущим между болотом и лесом с северо-западной стороны. Вот оно на схеме — рыжий конус на рыжей ножке. Чернила от времени выцвели, и все на схеме рыжее: топографические знаки, цифры, градусы… Теперь скорее вниз и — по азимуту — к болоту…
Вот он, Ведьмин брод, в зарослях тростников. «Ведьма гуляла — тросточки теряла». На глаз — лужайка во мхах и травах. А на ощупь… На ощупь лучше не надо. Ступишь на кочку, поросшую мхом, и, как на лифте, поедешь вниз, на самое дно. Скольких, по слухам, увез и не вернул такой лифт…
Теперь — найти брод. На схеме он обозначен пунктиром. В конце пунктира — колечко с вензелем «СМ» — «Суд Мазая», партизанский лагерь.
Спартак снял рюкзак и, развязав, вытряхнул на траву топорик и моток веревки. Сделал лямку и стал раздеваться. Но вспомнил о Нине и велел отвернуться.
Нина пожала плечами — подумаешь, церемонии! — но отвернулась.
Спартак разделся, напялил на живот, поверх трусов, тугую лямку и протянул конец веревки Нине.
— Страхуй, — сказал он и с топориком в руках полез в болото.
И сразу — ух! — по пояс провалился в липкую, как клей, жижу. Веревка в руках у Нины натянулась, как струна.
— Отпусти! — крикнул Спартак, взбираясь на кочку потверже. Соскользнул с нее и, ощутив под ногами что-то
— На чем? — крикнула Нина, управляя веревкой.
Спартак наклонился и запустил руку в густую и черную, как мазут, грязь.
— На шпале, — крикнул он, нащупав, на чем стоит, выпрямился и пошел, балансируя, в глубь болота.
Шел и тянул, как паутину, веревку из рук Нины. Скрылся, невидим стал, а все тянул и тянул. Вдруг веревка ослабла. Нина, как условились, протяжно свистнула: «Что случилось?» И замерла, ожидая. Спартак в ответ свистнул дважды: «Все в порядке». И снова потянул веревку. Потом надолго остановился. Но Нина не волновалась. Веревка в ее руках то слегка ослабевала, то снова натягивалась, сигнализируя: Спартак что-то обследует.
Потянулись минуты ожидания. Ожидать всегда скучно. Но не в лесу. В лесу, да еще на болоте, не заскучаешь. Лесной комар всякому дело найдет. Любого ленивца «уговорит» физкультурой заниматься.
Нина как могла — головой, руками, ногами — отбивалась от комарья, да разве отобьешься — заживо съедят, если не убежишь с комариного места. Ну и пусть едят, Нина все равно не убежит. Однако как долго от Спартака нет сигнала! Ага, вот он: один длинный, три, с паузой, коротких свистка. Ну наконец-то возвращается.
Нина стала осторожно выбирать веревку. Вот и он, Спартак. От грязи — как негр. Одни зубы светятся. В одной руке топорик, в другой не поймешь что — фляга какая-то. Идет, как бычок на веревочке, осторожно перебирая ногами. Увидел ее, улыбнулся и вдруг, изменившись в лице, испуганно крикнул:
— Ко мне… Скорей…
И с этими словами по пояс ушел в трясину.
Нина, не разбирая дороги, кинулась на помощь и вдруг почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног.
— А-а-а…
— Тише ты…
Злой, вполголоса, окрик Спартака образумил Нину, но было уже поздно. Человек, за минуту перед тем вышедший из леса, тоже услышал Нину и, еще не видя, кто кричал, бросился к болоту. Это был Черняк. Страшная догадка мелькнула в голове у Спартака, когда он из-за плеча Нины увидел Тарасова деда. Черняк все знает. И то, что в руки Спартака попала схема лагеря партизанского отряда Мазая. И то, что он вместе с Ниной отправился на розыски этого лагеря. А раз у Черняка, владевшего протоколами «Суда Мазая», были основания скрывать их от других, то могли у него быть основания и для того, чтобы помешать Спартаку и Нине проникнуть в этот лагерь.
Черняк, прислушиваясь, шел к болоту.
Спартак и Нина с тоской следили за его приближением.
— Эх, жаль, спичек нет, — прошептал Спартак.
— Спички есть, — шепотом ответила Нина, не совсем понимая, для чего они — сигнал подать, что ли?
Она сняла тощий рюкзачок, развязала и, нащупав коробок, протянула его Спартаку. Спартак поджег весь коробок сразу и швырнул на берег. Он правильно рассчитал. Грива сухой прошлогодней травы, покрывавшая берег, вспыхнула, как порох, огонь лизнул болотную жижу, сердито зашипел, и от болота на берег, заслонив ребят от Черняка, повалил густой дым.