Журнал «День и ночь» 2011-03 (83)

Чучилина Римма Петровна

Димка с отцом весь день самоотверженно трудились на бабушкиной даче. Первым делом объели малину, готовую вот-вот осыпаться. Потом взялись мастерить пугало, потому что какой это огород без пугала. Димка предложил сделать пугало не одноногое, как видел на картинках, а двуногое. Папа, рассудив, согласился. Для надёжной остойчивости лучше бы даже и три ноги, но три ноги — это в самый раз для марсианского пугала, марсианских птиц пугать, а здесь требуется человеческое чучело.

— Чучеловечело! — уточнил Димка.

Обули чучеловеческие ноги в драные сапожищи-бахилы; напялили на крестовину размахаистый бабушкин халат; голову сделали из пластикового пакета, набив его сухими сорняками. Поскольку пакет оказался с косметической рекламой, то новорождённому чучелу достались выразительные

глаза девушки-фотомодели. Жалко, свободной шляпы на всей даче не нашлось, отец решил в следующий раз привезти достойный головной убор, а пока соорудить на голове причёску из травы. Конец — делу венец, папа и сын обошли новорождённого хороводом, спели «Хэппи звёзды каравай», да и перешли к другим заботам. Отец взялся изобретать крючок для уличного туалета, Димка — переселять полезных дождевых червяков из навозной кучи, где их много, в цветочную клумбу, где жилищного простора сколько угодно. А потом ещё надо было покататься на велике с соседским Серёгой. А потом… да мало ли забот на даче?

А чучело бодро помахивало на ветерке халатными рукавами и глядело на мир удивлёнными глазами фотомодели.

Вечером бабушка решилась съездить на ночь в город по важным делам. А что? «Мальчики» на даче освоились, ужин им есть, где туалет — знают, не пропадут. А что электричества пока нет, телевизора, так это одну ночь потерпеть даже интересно.

— Не волнуйся, бабушка! Не волнуйтесь, мама! Всё устережём, — заверили «мальчики» с поцелуями. — Нас теперь, вон, пугало охраняет.

Без электричества и вправду было интересно. Полчаса папа зажигал керосиновую лампу, а потом ещё дольше экспериментировал, какой длины должен торчать фитилёк, чтобы пламя не гасло, но и не коптило, чтобы светило не синим и не оранжевым, а жёлтым. Эх, не было под рукой компьютера, чтобы свести результаты в таблицу и вывести формулу — была бы не диссертация, но хоть статейка. А смелый Димка совершенно один ходил в деревянный туалет, и ветер чуть не сдул Димку в кусты, и деревья шумели всё сильнее, и туалет днём был совсем рядом, а на ночь упятился куда-то в дальний угол дачи. А на обратном пути на Димкино темечко упала с неба большая мокрая капля и потекла по лбу на нос. Это была первая капля, а за ней подоспела бесчисленная орда капель — и давай лупить по листьям растений, по жестяной крыше, по стеклянным окнам, по грядкам и по клумбам, на радость новосёлам червякам. Потом комары, устав уворачиваться от капель, потянулись в дом, в тепло и сухо, да так обнаглели, что приняли хозяев за бесплатный ужин. В назидание наглецам Димка с отцом запалили антикомариную спираль, вскоре её дым заглушил запах керосина, и стало можно спать. И папа заснул.

А Дмитрий слушал. Сопение отца. Бам-бара-бамы дождя. Скрипы косточек-досточек дачного дома. Шум листьев за стеной — точно так шипит картошка на большой сковороде и аплодисменты в телевизоре после речи президента.

Потом небо блеснуло в закрытые глаза, и гром пробежал через небо, как перестук огромного поезда, дёрнутого за шиворот. Дождь пошёл сильнее. И тут в окошко постучали. Нет, не показалось: постучали опять. Разбойники? А отец спит, наработался за день, что ему гроза, что ему разбойники. Да не разбойники — вежливо как-то стучат…

Смелый Димка встал и подошёл к окну.

— Откройте дом, пожалуйста, — послышался снаружи голос, негромкий, но вполне разборчивый, непонятно, мужской или женский.

— А кто это? — спросил Димка строго и недоверчиво.

— Да я же! Пугало. Тут гроза. Мне страшно. Впустите.

Димка выкрутил фитилёк керосиновой лампы подлиннее — по отцовой формуле — и посветил в окно. Оттуда с дрожащей мольбой таращились глаза фотомодели; и не просто капли — ручьи бежали по мятому нарисованному лицу. Надо же — испуганное пугало!

— Бедненькое! — Димка пошёл открывать дверь. — Заходи, не бойся.

— Я сниму сапоги на улице, — сказало пугало. — А то в них уже воды до половины. — И боком-боком, неловким приставным шагом вошло в сени. — Ой, хорошо тут, а в огороде так жутко, так одиноко. Как полыхнёт, как громыхнёт, как ливанёт. Спасибо, две ноги, а то бы не знаю.

— Бедненькое, — повторил Димка. — Где же тебе постелить?

— Да я лучше тут, постою у стенки. Ещё от печки тепло, обсохну за ночь. А утром — как штык буду на посту. Ложитесь, спите, не бойтесь ничего, я же с вами.

Димка засыпал и думал, что завтра надо придумать пугалу смелое имя. Эх, оно, оно. Чучеловечело.

Маша Лукашкина

Ковёр-самолёт приземлился в болоте. Сто пятен теперь на ковре-самолёте! Как вывести эти ужасные пятна?.. …Вы что! Пылесос унесите обратно! Старинную

сказку навряд ли обманешь. Опасны ковру пылесос или «Ваниш». От них (Возникает у нас беспокойство!) Он может утратить волшебные свойства. Скорее ковёр просушите на солнышке! А нужен совет, обратитесь-ка к Золушке! Вам скажет она, подметая дорожки: «Насыпьте на пятна толчёной картошки!» А может, позвать Василису Премудрую? И Бабу Ягу… И Русалку с Лахудрою… Летят три сороки — трещат, как трещотки: «Тащите ведёрко с водою и щётки!»

* * *

Сколько слов известно киске? Много их в кошачьем списке? От кис-кис до берегись — Тысяча! (Включая брысь!)

* * *

Какое любимое слово у киски? Нет, вовсе не «мяу»… (Хотя это близко!) Другое у киски любимое слово. «Мур-мур» — говорит она снова и снова! «Мур-мур» — она ластится к бабушке Тане… «Мур-мур» — умывается, — щёки в сметане, «Мур-мур» — и свернётся клубочком на кресле. «Мур-мур» и «мур-мур»… Но однако же, если Какая-то киска в обиде на мир, Она говорит лишь короткое «фыр»!

Как зайчик стал белым

Начались холода — Загрустил серый зайчик. Лук под лавку убрал, А морковку — в чуланчик. Засучив рукава, Сплёл кормушку для птицы, Заготовил дрова, Залатал рукавицы. Щель соломой заткнул. Крышу новую справил. Постучал молотком — Там подбил, там подправил. А потом медвежат Проводил до берлоги. Переделал сто дел — Ведь зима на пороге. На себя поглядел… «Я грязнее, чем хрюшки!» Сам себя постирал И развесил — за ушки!

О ручке, которая пишет

на всех языках мира

Эта ручка для письма Образованна весьма. Пишет грамотно на русском, На английском, на французском… «Здравствуйте!», «О’кей!» «Мерси!». И немного на фарси. «Гутен таг!», «Шалом!», «Алоха!». И на папуа неплохо. Пишет письма по утрам В Камерун и во Вьетнам, В Австрию, в Италию, На Кубу… и так далее. Ручка просто молодец!.. Но расскажем, наконец, Чья же умная рука Помогает ей слегка, Отсылает письма эти… Вот его портрет в газете! Вот — лауреат ста премий, Член десятка академий, Лучший из профессоров Полиглот Иван Петров.