Журнал «День и ночь» 2011-03 (83)

Чучилина Римма Петровна

Я завернул утюг в газету и приклеил скотчем записку «Дай погладить другому». Минут пять на неё потратил, выводя слова большими буквами.

Парк совсем близко от нашего дома, и ещё через пять минут я уже был там. Выбрал скамейку почище, пристроил тяжёлый газетный свёрток с запиской и сам сел рядом. Посидел немного ради приличия, встал и пошёл домой. Очень хотелось оглянуться — увидеть того, кто наклонится над утюгом и прочтёт: «Дай погладить другому». Но я сжал волю в кулак и топал вперёд с каменным лицом, как робот. Так что на меня самого вскоре начали оглядываться.

Вот такая вышла история, которую я маме с папой и рассказал.

Папа нахмурился и постарался сделать строгое лицо. А мама сказала:

— Вот ведь как интересно получилось! Ты мечтал осчастливить человечество, но огорчил родную мать. Так всегда бывает, к сожалению. У всех мечтателей в первую очередь страдают мамы.

— Но

утюг ведь вернётся, — попытался я возразить. — Может быть, он будет даже лучше, чем наш старый.

— Может быть, — кивнула мама. — Но я опять его тут же должна буду отдать. Ведь при нём записка «Погладь и передай другому», разве нет? А затем, чтобы погладить тебе рубашку, я опять должна буду идти в парк? Так, что ли?

— А в парке такие же бедолаги в поисках утюга рыщут от скамейки к скамейке, — усмехнулся папа. — Наконец — удача! Вот он, утюг! Но он один, а желающих много. Ругань, само собой, потасовка, милиция приехала.

Я стоял как в воду опущенный. В горле пересохло. Моя мечта о цветущей планете разбилась вдребезги. И тут папа добил меня окончательно.

— Та девушка, — сказал он, — оставила на скамейке какую-то действительно хорошую книгу. А ты — старый утюг.

— Старый-то он старый, — вздохнула мама, — но худо-бедно работал. А теперь и такого нет. Между прочим, кто-то давно обещал мне новый купить.

— Будет тебе завтра новый утюг, — пообещал папа. Мама улыбнулась:

— Нет худа без добра! Тогда пошли ужинать, неглаженные вы мои!

— Пошли, — согласился папа. — Неглаженным быть лучше, чем голодным. Правда, Вадька?

Я кивнул. А что мне ещё оставалось делать?

После этого случая я ещё несколько раз приходил в парк, чтобы проверить, не вернулся ли наш утюг обратно. Или какой-то другой. Но на пустых скамейках никто ничего не оставлял.

Правда, на одной скамейке я увидел однажды симпатичную кошку. Но она почему-то не захотела, чтобы я её погладил. Тем более, передал потом другому.

В гостях у «Жёлтой гусеницы»

Александр Кушнер [74]

Баснописец Крылов и другие

Баснописец Крылов

Баснописец Крылов, баснописец Крылов, Он в саду среди клёнов сидит и дубов, А вокруг него звери и птицы: Волки, цапли, медведи, лисицы. Что за памятник чудный поставлен ему! Было б грустно Крылову сидеть одному Днём и ночью с раскрытою книжкой, Но не скучно — с козой и мартышкой! Мы из сада уйдём, а лиса и медведь Танцевать будут, прыгать вокруг него, петь, На плечо к нему голубь присядет, И Крылов его тихо погладит.

74

Кушнер Александр Семёнович, Санкт-Петербург, 1936 г. р.

Выпускник Педагогического института им. Герцена. Автор книг стихов «Первое впечатление» 1962, «Ночной дозор» 1966, «Приметы» 1969 «Письмо» 1974, «Прямая речь» 1975, «Голос» 1978, «Таврический сад» 1984 и ещё десять книг (последняя «Мелом и углём» 2010). Книги статей о поэзии «Аполлон в снегу» 1991 и «Аполлон в траве» 2006. Книги избранных стихов, в том числе «Стихотворения» 1986, «Избранное» 1997, «Времена не выбирают» 2008, «По эту сторону таинственной черты» 2011.

Домашний кот

Кот уселся, как серая глыба, Глаз не сводит с хозяйки в тоске. Он уверен, что водится рыба В холодильнике, а не в реке. В холодильнике — вечная стужа, В холодильнике — иней и лёд. Холодильник прекрасен и нужен: В холодильнике рыбка живёт. Как ему растолкуешь ошибку? Ведь не дикий — домашний же кот, Вот нагнулась хозяйка — и рыбку С

нижней полки ему достаёт.

* * *

Дядя Коля принёс нам игрушку — Заводную лягушку. Чем-то эта игрушка похожа На простую подушку. Покосился на нас дядя Коля, Молвил: «Скучно живёте!» «Вот, — сказал он, — поскачет как в поле». Сунул ключик в животик. Затряслась, задрожала лягушка. Он пустил её на пол. С жутким грохотом, как погремушка, Поскакала на лапах. Дядя Коля вытягивал шею И заглядывал сбоку. На коленях он ползал за нею, Удивлялся подскоку. Он казался, сгибаясь гармошкой, Нам то ниже, то выше. Мы ещё посмотрели немножко И тихонечко вышли.

Пенье

Мы сказали дяде Коле: «Дядя Коля, спойте, что ли, Спойте, что ли, что-нибудь, Хоть немного, хоть чуть-чуть». «Что ж вам спеть?» — ответил дядя. Стал он петь, на нас не глядя. То, что дядя спел для нас, Называется «романс». В нём слова такие были — Жаль, что мы их позабыли: Про вскипающую кровь, про несчастную любовь. «Вот, — сказала Таня с чувством, — Настоящее искусство, А не песни для детей!» Мы согласны были с ней.

Неприятности

— Вы печальны и сердиты. Может быть, мечты разбиты? Может быть, у вас большие Неприятности, печаль? Вы глядите, как чужие, Мимо всех, куда-то вдаль. Может быть, страданья ваши Можно чем-то облегчить? Не хотите ль простокваши, Лимонада, может быть? Если горе, то какое? — Ах, оставьте нас в покое. Ничего мы не хотим. Нас постригли! — говорим.

* * *

Кто разбил большую вазу? Я признался, но не сразу. Пусть подумают немножко, Пусть на кошку поглядят: Может быть, разбила кошка? Может, я не виноват? Кошка, ты разбила вазу? Жалко серую проказу. Кошка жмурится в ответ, А сказать не может «нет».

В гостях у «Жёлтой гусеницы»

Павел Калмыков [75]

Чучеловечело

75

Калмыков Павел Львович Петропавловск Камчатский, 1964 г. р.

Родился на острове Карагинском Камчатской области. Окончил Хабаровский медицинский институт в 1986 году. Работает врачом в Камчатском Краевом онкологическом диспансере. Первая публикация» в газете «Камчатский Комсомолец», 1977 г. Автор повестей, рассказов и сказок для детей, нескольких изданных книг и многочисленных журнальных публикаций.