Журнал «День и Ночь» №3 2009 г.

Донская Елена

Вернёмся к нашим… нет, не к баранам, конечно, а к баракам, с которых начался разговор. Ведь их название также на пять тысяч лет проецируется! Слово «барак» имеет санскритские корни. У нас ведь есть разные культуры — катакомбная, ямная, срубная. На этапе срубной культуры возникли первые коммунальные жилища, прототипы которых мы видим на Аркаиме.

По сути, Аркаим — это радиально размещённые бараки, окружённые рвом и оборонительной стеной.

На Аркаиме, который чуть южнее нашей с Вами Магнитки, доменные печки были почти в каждом бараке. 4 тысячи лет спустя Магнитка построила подобные же бараки, но доменные печи, только уже огромных размеров и несравнимые по мощности, вынесла за их пределы — вот и всё! И там, в Аркаиме, и здесь, в Магнитке, бараки означали практически все достижения коммунального быта.

Технология строительства барака проста, как ясный день: на метр-полтора снимается

грунт, по периметру строятся узкие клети под шлаковую засыпку, ставятся брёвна-стояки, балки-распорки. Изначально барак — это засыпное помещение, при засыпке клетей шлак, песок или гравий шуршит: «шу-у-у». Потом этот звук фонетически изменяется на «пу», значит, пур-шит — это ономатопоэтическое, то есть по природе своей звукоподражательное слово. Ар-каим — это пур, засыпной укреплённый город, засыпная крепость. В Индии немало городов-пуров (например, Брахмапур). В древней Согдиане была Варахша («вар» от корня «пур», то есть Пурах-ша) — шахский город с засыпными стенами.

Этимологией слова «пур» занимались переводчик Ригведы Татьяна Елизаренкова и открыватель Аркаима Геннадий Зданович. Я беседовал с Геннадием Борисовичем, предложил свои этимологические трансформации корня «пур». От него и слова «пурга», «пуран-буран», от него и древнеперсидский «парадаг» — огороженный сад, и греческий «парадасис» — райский сад. От него «порт», и «портфель», древнеславянская Варна, авестийский Вар, Варок-варак, который построил Йима, чтобы спастись от потопа. А Варок, Варак со временем превратились в «барак».

Вот откуда наш магнитогорский барак. Его защитительный смысл, образ были намолены с эпохи бронзы, в условиях дикости они вдохновляли на гимны протоарийских поэтов-риши. И эта намоленность, эта поэтическая генетика впитана бараками Магнитки, не только матери, но и они рожали писателей и поэтов современной Магнитки, всех славных советских городов эпохи индустриализации. Такая метафизика получается, почему-то я верю в неё… Структура нашего мышления одинакова, мы же люди. Какие бы ни менялись культуры на данной земле, сохраняются особенности бытия, технологии быта, культурные артефакты, генетика образов и пространства. Нужно только присмотреться — в настоящем есть и прошлое, и будущее.

Н. Я. И ведь именно такой взгляд на мир делает человека более устойчивым, более жизнеспособным! Эта вертикаль памяти играет роль фундамента.

С. Ф. Это делает человека счастливым. У меня маленький домашний музей, я окружил себя артефактами: есть пальма окаменевшая из Кызылкумов, каменные топоры, скульптурка Анахиты, кружечка той эпохи — я продлеваю этим свою жизнь, и у меня много в стихах об этом говорится.

Н. Я.

Во мне ещё живут инстинкты диких джунглей, Волнение морей, паренье странных птиц. И тлеют по ночам сырых стоянок угли И пробегают тени неповторимых лиц…

С. Ф. Начиная с австралопитека, я знаю каждый шаг человека, как он приручал речную гальку, что он делал, как он охотился.

Я знаю, когда человек сделал йеменский переход, какие генетические дрейфы были, как ветвились две главные генетические линии. Я переношусь туда, разговариваю с теми племенами, сидя у себя в кабинете. Да, я оттуда, моя материальная субстанция оттуда, и я-то сам живу столько, насколько знаю историю — а это сотни тысяч лет в прошлое.

Н. Я. Салим Галимович, позвольте завершить нашу беседу строками из Вашего стихотворения:

Я плакал у старинной сардобы. Здесь нет воды. Зловоние и сырость. Истории доверчивой на милость Все титулы и почести сданы. А жизнь была. Пусть лет пятьсот назад. Об купол бился ропот земледельца, И кто-нибудь в восточные глаза В часы любви не чаял наглядеться. О, время, ты жестоко! Мы порой Тебя неумно, суетливо тратим. Остановилось посреди тетради Моё неискушённое перо… Уходит всё. А слёзы ни при чём — Святая сила в этой светлой грусти. О, сколько счастья нам ещё отпустит То время, что когда-то утечёт!

Ульяна

Лазаревская

Антигона

За всё, за всех, кого я так люблю… а более — за тех, что ненавижу… я вновь неуловимое ловлю и будто бы невидимое вижу… пусть небеса разверстые — шумят, но мальчику да снидет с неба вёрстка… тогда тебя развоплотивший яд останется толчком в кору напёрстка! не пей вина! и больше не вдыхай чертополоха, ябеды и сплина!.. ты думал — воля?!! полно! вертухай — как встарь — на вышке!.. и цветёт малина… На скрежещущем льду перегона, На границах, объятых чумой, — Я была бы тебе Антигона, Брат, отец и возлюбленный мой… Пусть напрасно пустые глазницы В искупительную вышину Запрокинуты — мира истица, Я не зря твою руку тяну! Но нездешней тоской озабочен И постыдной мечтой увлечён, Побираться у грязных обочин Повелитель судеб обречён… Он пугается визга и лая, Озираясь на шорох и скрип, Мудрый сын Иокасты и Лая, Провокатор возмездья — Эдип. И, в репьях заблудившись, как в звёздах, Суковатою палкой слепца Злобно хлещет невидимый воздух — В бога-сына и бога-отца… Направленье зачуяв по звуку, Отрекается… кличет… клянёт… Он отнимет у дочери руку — И в смердящую бездну шагнёт… Чтобы — вне бытия и закона — На ветру леденящем — одна, Вечно мстилась ему Антигона, Дочь, подруга, сестра и жена…

Елена Донская

Свет и отсветы «Очага»

Ода «Очагу»

Ведь если вдуматься, то люди, в сущности, тоже, может быть, пожалуй, со всеми оговорками, заслужив ают тщательного ухода. Евгений Шварц. «Дракон»

К школе, к проблемам образования имеет отношение — так или иначе — каждый из нас. Мы и сами учились когда-то (или продолжаем учиться), и дети наши учились-учатся, а кое-кто уже и с внуками заново входит в удивительную, вечно новую страну под названием Школа. Поэтому вопросы, которые мы задаём школе, — самые жгучие. Школьные беды и неприятности — вопиют. Радости — восхищают и вдохновляют. А произведения, которые создаются учителями и детьми как бы изнутри Школы и о ней, всегда находят благодарных читателей. В разные годы в нашем журнале появлялись эссе, статьи, документальные повести и даже фрагменты уроков, напрямую связанные с педагогическими инновациями. Одна из них — проект Школы диалога культур В. С. Библера. Сегодня, спустя почти тридцать лет с начала его теоретической разработки, последователи Библера подчёркивают, что ШДК не только не удалось реализовать в полном объёме ни в одном образовательном учреждении, но даже отдалённые подступы к ней оказались весьма и весьма сомнительными. что ж! такова, наверное, судьба большинства великих идей! Они светят мечтателям для того, чтобы жизнь не стояла не месте, а уж какие факты возникают там, куда падают — хотя бы косвенно — их живительные лучи, — дело интерпретаторов и суровых менеджеров.