Журнал День и ночь
Шрифт:
Я закончил, начерно, правда, весь «Последний поклон», устал и даже вчерашнее сообщение о том, что утверждено моё собрание сочинений (его несколько раз бодали) меня не встряхнуло. Едва ноги таскаю, давление, болит голова, толстопуз, сам себе противен. Собираюсь на юг — отдохнуть и подлечить лёгкие. Будешь писать Лене, передай привет.
Кланяюсь — Виктор Астафьев».
Послал я Виктору Петровичу семян аниса, огуречной травы, любистока (любим-трава), эстрагона-тархуна, кресс-салата, базилика, чабреца, кинзы (кориандра). Написал подробно, как сеять, выращивать
Позднее узнал, что многие из трав Виктор Петрович посадил в огороде и они прижились, росли, но огород, как я свою деревню, вскоре пришлось покинуть и уехать в Красноярск. Родина звала, мечта сбылась.
А мечта попутешествовать по склонам Восточного Урала теплилась у В. Астафьева тоже многие годы. На Западном Урале он бродил несколько раз с Лёней Фоминым, давним его другом. А вот по восточным дебрям и склонам, там, где прошлись когда-то пешком и по воде легендарные гиперборейцы — мечталось, в снах виделось.
Давно замечено, что человека манит и притягивает туда, где осталось тепло детства, свет и красота родных мест. И Виктор Петрович томился, тосковал, перебирался то в Чусовой, то в Вологду, то в Пермь, всё-таки ближе к заветному, а потом махнул в родную Овсянку, зажил счастливо и просторно и в ней, в Овсянке, упокоил свою мятежную душу рядом со своими предками. Это было и есть счастьем истинного русича!
В Тюмень приезжал В. Астафьев в 1963 году, встретился на Центральной площади с К. Лагуновым, тогдашним руководителем писательской организации, поговорили о чём-то и он тут же вернулся на железнодорожный вокзал, уехал. Никто сегодня не может сказать, о чём был разговор и о цели приезда: в живых не осталось никого. Но ходили слухи, что и.Астафьев намеревался переехать на постоянное жительство в Тюмень.
Однажды я сделал предложение Виктору Петровичу приехать в Тюмень. Но он отказался — было это в 1974 году, черновика моего письма, к сожалению, не сохранилось, может быть, осталось письмо в архиве писателя, не знаю этого. Но вот его ответ у меня есть.
«Уважаемый тов. Шумский! Благодарю Вас за любезное приглашение, но нынешний год у меня юбилейный и весь уже расписан, да и нездоровье угнетает — на поездки столь дальние и долгие меня просто не хватит.
Может быть, удастся в другой раз исполнить Вашу просьбу, а пока ещё раз спасибо за любезность —
Всем тюменцам кланяюсь.
В. Астафьев. 17марта 74 г.»
Много позже, а именно в 1991 году, мы договорились с Виктором Петровичем о поездке по Тюменской земле. При разговоре о предстоящем путешествие лицо его крупное полыхало красками, глаза теплились, брови вздрагивали, и весь он оживлялся, махал руками, как будто это уже случилось — явь, те земли...
— Хочется посмотреть Салехард, покрутить Полярный круг, — вспоминал он не раз, — Мужи, Саранпауль — одни названия чего стоят!.. Побродить по предгорьям, там, говорят, геологи открыли много точек с залежами разных дорогих и редких металлов, золото прямо в траве валяется... А народец этот северный — зыряне зырят по тундре, ненцы,
«Здравствуйте, Виктор Петрович! Докладываю о поездке по Оби: она возможна.
1.Я написал о Вашем желании Юре Афанасьеву, нашему хорошему прозаику, он всю жизнь живёт в Мужах (Шурышкарокого района) и попросил его помощи, Юра — северянин, рыбак и чудак.
2.Договорился с Тюменским пароходством (вёл разговор с главным инженером Яшиным Валентином Николаевичем, начальник в отпуске), они обещают отдельный катер. Яшин заверил, что сделает всё для удобного плавания. Время — июль, август самое подходящее.
Хотелось бы у Вас узнать: откуда лучше отплыть — из Тюмени, Тобольска или из другого места? Нужна ли встреча здесь с местным начальством? С первым секретарём обкома я познакомился, он неплохой русский мужик. Но я ему, помня Ваш наказ, не говорил о предстоящем плавании. Короче, черкните по необходимости, время терпит. А может быть, я до лета появлюсь в Красноярске, у меня есть туда нужда, там живут старший брат и сестра.
И я бы, разумеется, хотел с Вами сплавать.
После съезда сидел в Голицино, ездил на Новый год в Запорожье с сынком к старшему брату-фронтовику, Вашему ровеснику. Вернулся на прошлой неделе.
С Наступающим 1991 Вас, Виктор Петрович, пусть он для Вас будет добрым, прибыльным (рынок же!) и здоровым. Травами я по-прежнему занимаюсь, много выращиваю в огороде — если будет желание, посмотрите. А если есть теперь какая нужда подправить что, скажите, напишите, чем могу.
Всего Вам лучшего! Ваш земляк С. Шумский.
26 янв. 91 г.»
«Дорогой Серёжа! Очень рад, что ты не забыл о моей просьбе, что хлопочешь и готов сплавать со мной.
Конечно, хорошо бы уплыть прямо из Тюмени, зайти в Тобольск и посмотреть на Васюганские болота, проплыть устье.(название невозможно прочесть, а неточность с болотом простительна),... катер-то тем хорош, что где надо остановиться можно и порыбачить и поговорить с народом спокойно.
А насчёт встреч? Я потерял к ним всякий интерес, в надсаду они мне, но коли надо — с творческим активом и с секретарём — готов поговорить. Ну, и у Коли Шамсутдинова надо побывать, погутарить.
Вот теперь буду жить мечтой о поездке, в которую давно собираюсь. Лечиться, Серёжа, некогда, живу на износ. Люди наши беспощадны, сами себе покоя не дают и своим писателям, как могут мешают, особенно корреспонденты и репортёры всякие и приблудные творцы.
Ну, да Бог им судья. Обнимаю — Виктор Астафьев.
12 февраля 1991 г., Красноярск
В Красноярске будешь — мой телефон 25-39-94, деревня рядом с огородом, дом на улице Щетинкина, дом 27 (нижний конец села). С весны я живу там. Жену звать Мария Семёновна».
К большому огорчению многих, эта многообещающая и интересная поездка не состоялась: Виктор Петрович приболел и прислал телеграмму об отмене путешествия.
Особенно тёплые и радостные воспоминания у меня остались от трёх поездок в Красноярск и в родную деревню В. Астафьева Овсянку, где проходили всероссийские дни «Литературные чтения в русской провинции».