Журнал Двести
Шрифт:
И вот в номинациях Интерпресскона произведения г-на Столярова поползли вниз. Многохваленое "Послание к коринфянам" получило семь голосов из 106-и возможных. Всю эту семерку нетрудно выявить и, смею утверждать, что в ней нет ни одного просто читателя.
Кто же виноват: писатель, не умеющий писать, или читатель, желающий читать то, что интересно? Для г-на Столярова здесь вопроса нет. Отсюда и начинается ссора г-на Столярова с фэндомом.
Но вот беда, великий писатель должен купаться в лучах славы, в том числе — получать премии. "Интерпресскон" скомпрометировал себя в глазах гения, а "Улитка"
Здесь въедливый читатель вправе крикнуть: "Стоп!"
В жюри "Странника" входят прекрасные писатели и честные люди. Придумана сложная система подсчета баллов, которые считает толстый компьютер и проверяет неподкупный Михаил Успенский. Какие могут быть претензии? И все-таки, смею утверждать, что в настоящем виде премия "Странник" полностью контролируется и обречена на присуждение именно г-ну Столярову.
Чтобы доказать это утверждение, придется сделать небольшой экскурс в область эстетики.
Давно известно, что существует две школы фантастики. С некоторым приближением их можно назвать "школа Стругацких" и "школа Медведева". На самом деле это не школы, а два эстетических течения, охватывающих всю литературу и, возможно, все искусство. Не Стругацкими придумано их направление. И не на Медведеве кончится "школа Медведева". И, разумеется, основная масса беллетристики болтается где-то посредине между двумя полюсами, не умея примкнуть ни к одному. Но сейчас рассмотрим крайние случаи.
Оставим в стороне всяческие ярлыки типа: "хорошая литература — плохая литература", "настоящее искусство — псевдоискусство". Кто кроме Столярова возьмется решать, что истинно, а что нет? Раньше мы надеялись, что рынок расставит все на свои места: хорошее будут покупать, плохое — нет. Г. Столяров пребывает в этом заблуждении до сегодняшнего дня. Но как верно сказал Александр Щеголев, книги Малышева, Гуляковского, Головачева расхватываются со свистом. И даже Петухов с Казанцевым расходятся лучше великого Столярова. Как же быть?
Есть, кажется, единственный критерий определить художественность фантастического произведения, и то для этого требуются годы. Метод предельно прост. В юности 90 % людей читают фантастику. Так вот, человек, выросший на фантастике одного направления, впоследствии либо не поднимается в своих пристрастиях выше "Анжелики", либо уже никогда не вернется к фантастике, справедливо почитая ее низкопробным чтивом. Человек, выросший на Стругацких, с удовольствием читает Достоевского и так же легко вновь переходит к фантастике. Исключения, конечно, есть, но их подавляющее меньшинство.
Пара предположений, отчего так происходит.
Писатель, даже плохой, все-таки, как правило, образованней и умнее основной массы читателей, хотя бы потому, что знает, как пишется слово "карова", и что такое "экзистенцианализьм". Но при этом он может либо опускаться до уровня восприятия упомянутой "основной массы", либо, в меру сил и таланта, пытаться поднять читателя на свой уровень. Это касается стиля ("сделайте нам красиво!"), образов ("белокурые друзья и рыжие враги"), построения сюжета, проблем,
Есть и еще один вид эстетики: автор, которому глубоко плевать на читателя, автор пишущий для самого себя или для очень узкого круга приятелей. В крайнем случае такой автор вообще не является писателем, поскольку писателя без читателей не существует. Порой, правда, случается, что "узкий круг" — это те люди, которые присуждают премии. Тогда вместо "Неписателя" является, по выражению Сартра, "карманный писатель" — бронзовый пузырь. Не будем указывать пальцем, а то еще лопнет прежде времени.
Но, вернемся к нашим лауреатам, а вернее, к премии "Странник".
Было бы странно и даже подозрительно, если бы жюри всерьез рассматривало произведения, написанные в чуждом эстетическом ключе. Как говорится, г-д медведевых просят не беспокоиться.
Если бы это было единственное ограничение, к премии не было бы никаких претензий. Но…
Внутри каждого течения есть еще множество тонких струек. И из них устроители выбрали одну-единственную. Это политически ангажированные произведения, написанные в духе неприятия нашего недавнего прошлого. Такая узость определена самим составом жюри, но, если сменить жюри, то это будет уже совсем другая премия. Единственный дезангажированный автор среди Странников — Женя Лукин, ничего не может изменить. Рыбаков, с его обостренным чувством справедливости, Успенский, привыкший безжалостно и насмешливо анализировать все и вся, чувствуют узость своих позиций, но, будучи авторами ангажированными, честно голосуют за то, что считают лучшим в любимом жанре. Остальные и вовсе предельно серьезны и не понимают, в какую дыру сами себя загнали. (О Б.Н. я умолчу, ибо неисповедимы пути его).
А поскольку в столь узкой области не может подвизаться много приличных писателей, то премия действительно обречена на присуждения самим членам жюри, и то не всем. Никогда не получат "Странника" Лукины, Кудрявцев, Филенко. Также не видать премии Льву Вершинину — автору сильному (недаром же Аркадий Натанович написал предисловие к его книге) и политически ангажированному, но… не в ту сторону. А если заглянуть в недавнее прошлое, то можно ли представить, как получают "Странника" лирические рассказы Колупаева или повести Крапивина, ларионовская "Чакра Кентавра", штерновская "Чья планета?", шефнеровский "Человек с пятью не"? Пять раз — нет!
Будь в уставе премии честно написано, за что она присуждается, к ней не было бы никаких претензий. Никого ведь не возмутило, когда Пелевину присудили "Золотого Остапа". И если бы самая раздетая из ютановских девочек вручила кому-нибудь обещанный "Осиновый кол" — уверен — зал бы радостно аплодировал.
С другой стороны, если бы этот, узкой тусовкой присуждаемый приз, вручался приватно, скажем на квартире у одного из членов жюри, как делает награждающий сам себя Никитин, то прочие посмеялись бы над амбициями устроителей, и никто не чувствовал бы себя оскорбленным. Просто карманный писатель Столяров вручает себе карманную премию. Но вручение было вынесено на самый многолюдный и самый уважаемый из нынешних конов. В результате — обиды, скандал…