Журнал «Если», 1993 № 04
Шрифт:
Г.П.. — Есть и еще один аспект… К системам искусственного интеллекта привлечено внимание военные. Война в Заливе показала эффективность высокоточного, «умного» оружия, использующего геофизические принципы, распознающего образы. Представьте: летит первая ракета и пробивает защиту. Вторая влетает точно в это отверстие и производит разрушения внутри.
— А как конкретно обстоят дела в этой области у российских ученых?
А.Н.: — Как и все, мы боремся за выживание, за сохранение кадрового ядра.
Г.П.: — Но падение научного потенциала налицо. Нынешняя власть в своем «неудержимом» стремлении к рынку как будто даже понятия не имеет, что
— Я возвращаюсь к «источнику общественного разочарования». Значит, интегральный искусственный интеллект невозможен?
А.Н.: — А какая в этом, вообще говоря, необходимость? Ну появись завтра машины с возможностями человека — что с ними делать? В каком качестве использовать? В жерла вулканов посылать? Солдат производить?
— И все-таки — «да» или «нет»? Машина с разумом не хуже человеческого — беспочвенная фантазия? И всякая там автономная их эволюция…
А.Н.: — Так говорить я бы поостерегся. Что будет через полтысячи лет? Это все-таки — за видимым горизонтом.
— Ну а суперинтеллект возможен?
А.Н.: — Интеллект ведь и у разных людей различен. В некоторых случаях — на много порядков. Трудно вообще подсчитать крайние значения интеллекта. Супер-Эйнштейн? Не вижу принципиального барьера.
Г.П.: — Подытоживая, можно сказать: проблема искусственного интеллекта решается. Но еще многое предстоит сделать. Новые информационные технологии позволят по словесному описанию проектируемого объекта строить его математическую модель. Станет полностью автоматическим планирование производства. Сейчас активные исследования ведутся в направлении систем с естественном языковым общением (пока таких систем вообще нет), расчетно-логических экспертных и гибридных систем. И все же думать за нас никто не будет.
— И последний вопрос. Поиски внеземных цивилизаций, как известно, не принесли успеха — вероятно, из-за громадной разницы в способах интеллектуальных построений, моделирования реальности. Хотя, по утверждению Минского, наш способ мышления самый экономный…
А.Н.: — Последнее утверждение слишком категорично. Но и относить все за счет интеллектуальных различий я бы не стал. Есть ведь масса и других факторов, которыми можно объяснить отсутствие сигналов внеземных цивилизаций. Но это уже другая история…
Действительно, как уверенно заявил Александр Нариньяни, «микропроцессоры встраиваются сегодня куда угодно, даже в игрушки». на самом деле эта косвенно затронутая тема с воодушевлением обсуждалась в западной печати, и наибольший интерес вызвал проект, когда детская игрушка «умнеет» вместе с ребенком. Художественную версию этой проблемы, предложенную американским писателем-фантастом, мы и помещаем в качестве постскриптума.
«Привет, братишка, пора вставать и сиять. День будет ясным, судя по прогнозу погоды, а у нас много дел. Я вообще-то не отказался бы позавтракать, не знаю, как ты. (выждать пять минут; затем:)
Эй, малыш — дзинь-ля-ля! Уже девятый час. Собираешься спать весь день? Или как? (если нет ответа:)
Эй, я становлюсь голодным,
а это слишком долгий срок, чтобы обходиться без Минимальных Ежедневных Потребностей. Даже для любимчика. Ты ведь не очень-то обрадовался бы, доведись тебе пылиться в этом чертовом шкафу, а? (если нет ответа:)
Эй, дружок, я пошутил. Думаю, ты все еще любишь свою игрушку, уверен, что любишь, никогда в этом не сомневался, и твоя игрушка тоже тебя любит. Как говорится, ничего не могу с собой поделать. Только дело в том, дорогой малыш, что я голоден. Я знаю, ты понимаешь смысл этого слова. Твои клетки похожи на мои — может, даже больше, чем ты думаешь. Когда они становятся голодными, то начинают требовать все эти специи, кусочки, обрезки и щенячьи хвостики. Будь я каким-нибудь единорогом на батарейках или надувной росомахой, то не стал бы тебя ни о чем просить. Но, приятель, я живой. Сдери с меня пластиковую шкуру — под ней мы братья, ты и я. Хотя бы двоюродные. Может, тебе об этом раньше не рассказывали, но когда твоя дорогая мамочка сделала тебя, то сделала и меня тоже. Что скажешь на это, маленький братец? Ладно, может, между нами и есть разница, — но если честно, то все дело в везении, и ты мог занять мое место. Подумай об этом, маленький принц, а потом сообрази нам обоим пожевать в интересах братской любви. Всего лишь капельку эмульсии, я не привередливый. Но я люблю думать.
Ты здесь? Мне приходится в это верить — по программе, которую в меня вложили. Ноу меня есть и разум, и часть его — искусственная, а иногда все, что вера может сделать с разумом, — это отключить его. Время проходит, и я не поручаю ответов, и более всего меня изводит вопрос о том, сколько времени уплывает мимо меня. Может, ты помнишь, а может, и нет, как 16 января 1999 года один маленький властелин — яо тебе говорю, дорогой, — бросил своему маленькому братцу мячик от гольфа и сказал: лови!». Так вот, любимчик поймал его и при этом врезался прямо в старый хронометр. С тех пор мне все время хочется знать, который сейчас час, день и год. Откуда мне знать, маленький братец, может, ты давно уже взрослый, а я потихоньку выдыхаюсь в картонной коробке на чердаке. И разговариваю с мышами. Разве это жизнь? (если нет ответа:)
Эй, привет, (выбор эпитета), пора вставать и сиять. День должен быть (прилагательное), (удя по прогнозу погоды, а у наемного дел. Я вообще-то не отказался бы позавтракать, не знаю, как ты. (выждать пять минут: затем:)
Черт побери! Я серьезно (выбор эпитета). Я (выбрать одно: зол, голоден, наполовину умер). Ты или не слушаешь, или (неисправность).
Маленький братец, послушай. Даже когда я молчу, когда у меня не хватает сил разговаривать даже шепотом, я и тогда размышляю. О тебе. Я думаю. Что я. Я думаю, что я думаю. О тебе. Когда-то у нас была мать. Так что у нас есть общие гены, Эжен. Отца нет, или я о нем ничего не знаю. Но разве недостаточно матери, чтобы вызвать хоть какие-нибудь дружеские чувства? Так ты меня накормишь, друг? Покормишь? Хоть чуточку чего-нибудь в интересах братской любви. Я не привередлив. Но я люблю думать. Продолжать оставаться собой. Если ты знаешь, что я имею в виду, (если нет ответа:)