Журнал «Если», 1994 № 04
Шрифт:
Аморф на ранней стадии представляет собой чей-то идеал, порожденный чувствами, все это так. Но что, если он приобретает способность к саморазвитию, получая информацию хотя бы из книг?.. И беседуя со многими людьми? Да, об этом они не подумали… Интересно, что делают аморфы в свободное время, многие ли из них посещают библиотеку?
Он ждал продолжения разговора, и она торопливо начала:
— Алекс… ты… не человек. Я давно хотела сказать тебе об этом, но не решалась. Ты не землянин, твоя родина — Мэрилин. Таких существ, как
«Алекс» снисходительно улыбнулся.
— Ты несешь иногда такую чепуху, детка. — И снова углубился в книгу.
— Алекс! — крикнула она в отчаянии. — Я говорю правду! Послушай… «Что бы такое придумать?» — Ну скажи, например, сколько тебе лет?
— Сорок, ты же знаешь.
— Расскажи мне о своем детстве.
Сердце ее истекало кровью, когда она наблюдала, как любимое лицо искажает гримаса растерянности и замешательства.
— Детство? — пробормотал он. — Я не… не помню. У меня ведь было детство… — Вдруг взгляд его прояснился. — Да, я понял, что происходит: у меня амнезия. Это бывает от слишком напряженной умственной работы. Честно говоря, я помню только то, что происходило здесь, в нашем домике.
— Расскажи мне что-нибудь о Земле.
— Ну хватит, дорогая. Шутка слишком затянулась.
— Это не шутка. Пойми: ты плод моего воображения. Поэтому есть вещи, которых ты знать не можешь.
— Значит, и ты их не знаешь. Как же ты определишь, правильно ли я отвечаю?
— А я рискну, — огрызнулась Джоан. «Неужели настоящий Алекс такой же зануда?» — Минуты шли. С внезапно нахлынувшей нежностью она подумала: «Не могу я толкнуть его в толпу аморфов, знающих, кто они такие, потому что их проинформировали с самого начала. Он-то всерьез считал себя человеком…»
Она вырвала книгу у него из рук и швырнула на пол:
— Подними.
Аморф послушно поднял книгу.
— Дай мне. А теперь, — она вновь уронила ее на пол, — подними снопа.
На сей раз он не двинулся.
— Ты дуришь, Джоан.
Она хотела доказать аморфу, что он будет подчиняться ее командам, потому что не имеет собственной воли. Опыт не удался, поскольку перед ней сидел «Алекс Стордал» — такой, каким она его задумала. Она прекрасно понимала, что настоящий Алекс уже давно послал бы ее ко всем чертям… Но ведь аморф — идеальное представление…
— Ты плачешь, Джоан? — спросил он участливо.
— Тебе придется явиться в Зал собраний, Алекс. Туда собирают всех аморфов.
— Разве? А раньше ты просила, чтобы я не выходил из дома.
«Это последний шанс», — подумала Джоан. Действительно, настоящий Стордал никогда не просидел бы месяц в хижине только потому, что она этого хотела.
— Да, просила, — согласилась она. — Но ведь ты мог поступить по-своему.
— А мне не хотелось выходить, — признался он. — Может быть, просто боялся. С тех пор как себя помню, ты всегда рядом. Видимо, со мной что-то произошло — авария, болезнь, нервный срыв, —
Джоан упала на кровать и разрыдалась.
На пороге дома «Алекс» постоял минуту, потом посмотрел в сторону поселка и осторожно двинулся по тропинке, покрытой щебнем. Постепенно походка его стала увереннее, он выпрямился и пошел быстрее. Там, где тропинка вливалась в асфальтовую дорогу, ведущую к куполам, он свернул влево.
Переходя дорогу, аморф увидел человека, стоящего на страже у одного из личных домиков.
— Здесь тоже аморфы? — бросил он.
— Так точно, сэр.
— Можете выпустить. Мы поймали того, кто был нужен. Остальные свободны. Передайте приказ по цепочке.
— Слушаюсь, мистер Стордал, — сказал охранник, отпирая дверь.
Сидя на склоне холма, где никто тебя не беспокоит, легко прийти к выводу, что все идет своим чередом. Долина тянулась к югу; вдали, где она сливалась с морем, вода вспыхнула огнем, — ее поджег луч солнца, пробившийся сквозь тучи. К юго-востоку он видел болота дельты. Воспоминание о рыбе-убийце заставило его вздрогнуть. Дельта надолго останется в его памяти как место трагедии.
Теперь он стал наблюдать, как формируется его идеал…
Элис заговорила:
— Привет, папа, что мы будем делать сегодня?
— Ты сменила платье, — он улыбнулся, вспомнив, что она всегда любила наряды.
Она посмотрела на платье, расправила его маленькими ладонями.
— Мне оно нравится. Розовое — а мама говорит, что этот цвет мне идет.
— Мама? — еще один призрак словно проплыл рядом.
— Она купила его в Вустере.
Да, теперь он вспомнил все: яркий солнечный день, за сутки до дня рождения Элис, низкий туман, стелющийся над рекой Северн…
— Это было так давно. У тебя хорошая память, детка.
Она смотрела на него, сбитая с толку.
— Давно? Это было… — нахмурившись, она задумалась. — Это было на прошлой неделе, потому что потом был мой день рождения, и мне купили платье в подарок.
— Значит, Элис никогда не вырастет.
Она продолжала болтать, в тот день у нее было хорошее настроение. Часто бывали дни, когда она вставала с левой ноги, серо-зеленые глаза сверкали гневом, а личико становилось красным, сморщенным, и по нему текли слезы.
Хорошо было бы поговорить с Мэри. Увы, человеку позволено иметь только один идеал…
Стордал усилием воли вернулся к реальности: его испугали мечты, которые стали путаться с явью. Собираясь с мыслями, он постарался общаться с девочкой-аморфом без всяких эмоций.
— Что ты знаешь о колонии? — спросил он прямо.
— Ко… лонии? А что это такое?
Проведя девочку вокруг рощицы, он показал ей на купола, видневшиеся внизу, в долине.
— Вон там — колония.