Журнал «Если», 1995 № 09
Шрифт:
А. ЩЕРБАК-ЖУКОВ: — Повторю еще раз: новые течения а литературе и в искусстве вообще и в фантастике в частности рождаются тогда, когда появляется новый тип мышления. Мне кажется, моему поколению свойственно романтическое мышление…
— Поскольку границы литературных школ размыты, приходится творить о направлении, которое выделяет хотя бы западная критика. Интересен ли вам киберпанк?
Е. ЛУКИН: — Впервые я услышал этот термин лет пять назад. На вопрос, что это за зверь такой, внятного ответа не получил Но чтобы словцо не бездельничало, а последнее время называю «киберпанками» обыкновенных рыжих тараканов.
А. СТОЛЯРОВ: — Все, что я знаю о киберпанке — это то, что он существует. Сведения об этом почерпнуты
А. ЛАЗАРЧУК: — Мне как-то сказали, что я написал самую киберпанковскую вещь в русской фантастике. Как я понимаю, киберпанк — это произведение, где главный герой компьютер или, еще лучше, компьютерная сеть. Восторга от всего этого не испытываю — может быть, потому что не все понимаю.
А. ЩЕРБАК-ЖУКОВ — Киберпанки — технари, выросшие бок о бок с компьютером. Даже если они, как Уильям Гибсон, и далеки от понимания принципов его действия, то уж точно испытали его влияние как пользователи. Их произведения строятся по законам машинных взаимоотношений.
А. ТЮРИН: —Это способ выражения человека через создаваемые им вещи, в том числе, через искусственные системы и кибернетические пространства. Киберпанком можно назвать то, как отразился внутренний мир средневекового европейца в Кельнском соборе и как выразилась душа программиста через создаваемую им компьютерную игру.
— Возможен ли киберпанк в России?
А. ЩЕРБАК-ЖУКОВ: Русский киберпанк возможен. Теоретически. А практически — маловероятен. Дело тут вовсе не в литературных традициях, а в информационном потоке, в котором находятся западные писатели-киберпанки и наши авторы. Киберпанк рожден определенным типом мышления, а этот тип мышления, в свою очередь, сформирован определенным образом жизни. У нас компьютер еще на вошел в быт каждого человека наравне с газовой плитой и краном с горячей водой, у них — уже давно. В сборнике «Киберпанки на Волге», изданном Борисом Завгородним, есть симпатичный рассказ Пола Ди Филиппо про журналиста, много лет не выходившего из дому: ему присылали по почте пластинки, он их рецензировал, статьи по сети отправлял в журнал, ему на счет в банке перечисляли гонорары, он их переводил в магазин, и мальчик-рассыльный приносил ему под дверь все необходимые продукты. И в это веришь… Кроме того, у нас киберпанк и читать-то толком некому. Узкий круг фэнов — грамотных и осведомленных — это ведь еще не аудитория. Понимаете, что такое «сеть», нельзя объяснить, это можно только почувствовать, поработав с ней, побыв в ней — это же совершенно иной тип коммуникации. В общем, без кибернетики на бывает киберпанков…
А. ЛАЗАРЧУК: — Русский киберпанк появится, когда мы утонем в компьютерах. Сейчас его нет, а если возникнет — тогда и корни искать будем.
А. СТОЛЯРОВ: — В отечественной фантастике всегда сильно ощущалось притяжение реализма. Вся фантастика разделилась сейчас на два могучих потока: фантастическая фантастика (как правило, одноразового употребления) и фантастика, осознающая себя частью классической литературы. У коммерческого направления традиции совершенно иные. А именно — облегченность повествования, игнорирование реальности и стремление к чисто логической, а не художественной новизне. Киберпанк как явление в российской фантастике не существует. Есть хороший писатель Александр Тюрин — вот и весь киберпанк: Правда, к сожалению, российская фантастика не слишком разнообразна.
А. ТЮРИН: — Русский киберпанк будет отличаться
— Как бы вы сами разграничили для себя весь массив англоязычной фантастики, заполонившей наш рынок?
А. СТОЛЯРОВ: — Можно воспользоваться наблюдениями уже упомянутого Суэнвика. Он выделил школу «гуманистов» — тех, кто пишет фантастику средствами классической литературы. Правда, для выделения этой характеристики недостаточно, потому что такие средства использовал, например, Уэллс, а в советской фантастике можно вспомнить Алексея Толстого, из манеры письма которого выросли, между прочим, Стругацкие.
А. ЩЕРБАК-ЖУКОВ: — «Гуманистов», мне кажется, правильнее было бы называть «гуманитарии». Это люди с гуманитарным (как правило, филологическим) образованием и с гуманитарным же складом ума. В контексте гуманитарной области знаний и следует рассматривать их произведения, в ней они находятся, к ней апеллируют. Спор между киберпанками и гуманистами — это новый виток спора между физиками и лириками. Виновата во всем разница в типах мышления.
— В ходу еще один термин, на новый, но, так сказать, возрожденный. Многое из того, что написано в последние годы, называется «постмодернизмом».
Е. ЛУКИН: — Насколько я помню, Умберто Эко квалифицирует постмодернизм как раскаявшийся и обратившийся к прошлому модернизм.
А. СТОЛЯРОВ: — Постмодернизма, по-моему, не существует. Во всяком случае, я не могу назвать ни одного постмодернистского произведения — это либо авангардизм (экспериментальная проза), либо просто хорошая или плохая, но традиционная литература, разумеется, продвинутая по отношению к девятнадцатому столетию, но не рвущая с ним в своем глубинном течении. Вероятно, постмодернизм — это не направление, в состояние литературы: состояние кризиса, разброда, шатаний. Происходит, по-видимому, перерастание в новое качество, а все это в целом и называется «постмодернизмом».
А. ТЮРИН: — Постмодернизм, также, как и любое литературное течение, создает новые реальности. Однако новые реальности постмодернизма основаны на традиционных мифах.
А. ЩЕРБАК-ЖУКОВ — Постмодернизм — это способ мышления, присущий большинству современных художников. И никакого отношения к личным пристрастиям это не имеет. Виноват во всем «поток информации, в котором мы тонем». Все, что нужно придумать, уже придумано. Все, что можно сделать, уже сделано. Все, что следовало бы написать, уже написано. Более того, придумано, сделано и написано больше, чем нужно, можно и следовало бы… Для понимания искусства постмодернизма необходима не только обоюдная информированность, но и заметная терпимость. Если что-то непонятно, то виноват контекст. Тот контекст, в котором мы все находимся. Он же — вышеупомянутый поток информации.
— Последнее время некоторые отечественные писатели активно используют в применении к своему творчеству такой термин, как «турбореализм». Как вы думаете, существует ли такое литературное направление в действительности? Если да, то какие характерные особенности оно, на ваш взгляд, имеет?
А. ТЮРИН: — Дитя с таким звучным именем еще в колыбели. Посмотрим, вырастет ли оно.
Н. РОМАНЕЦКИЙ: — Из высказываний Андрея Столярова в различных публикациях не эту тему можно сделать вывод, что поле деятельности турбореалистов представляет собой пограничную полосу между фантастикой и реализмом. Иными словами, это не что иное, как фантастический реализм. Что до самого названия… Думается, здесь присутствует немалая доля саморекламы — занятие при современном состоянии издательской политики понятное и оправданное. Тем не менее я понимаю этот термин так: «произведение в жанре фантастического реализма или смежных с ним жанров, написанное представителем строго ограниченной группы авторов».