Журнал «Если», 1997 № 01
Шрифт:
— Нет. Их больше не существует. У нас было более десятка кассет, но Нельсон сказал, что нечего держать данные в таком виде, что их может обнаружить любой дурак. Мы переписали их в собственную систему, защитив доступ своими паролями, а ленты стерли.
— Кейл… послушайте. Вы даже не подозреваете, что сидите на бомбе с часовым механизмом. Если про эту горячую информацию узнают, а правду, похоже, уже подозревают, то одной темной ночкой этот дом взлетит на воздух вместе с вами.
— Но вы первый, кому я это открыла, мистер Хоси.
— В один прекрасный день кто-нибудь сложит два и два, Кейл. Ведь вы не просто экономка, вы больше, чем жена. Ваша профессиональная компетентность чрезвычайно высока. Уверен, у вас в шкафу отыщется не один университетский диплом.
— Я получила степень магистра по гематологии в Торонтском университете; там мы и познакомились с Нельсоном. Моей темой была серповидно-клеточная анемия.
Дэйв Херрик слушал молча, позволив партнеру вести интервью и мысленно соглашаясь с его тактикой. Но теперь Дэйв решил, что пришло его время вмешаться в разговор. К тому же он желал взглянуть на составленный Элбаном список, если тот и в самом деле сохранился.
— Кейл, — начал он. — Теперь вы знаете об истинной цели нашего визита. Нам нужно увидеть записи доктора Элбана.
— Для чего? Вы в них ничего не поймете. Да и мне не все ясно. Нельсон рассчитал процент позитивов вплоть до 1945 года. Это единственное, чем важны старые записи. В них даже нет имен, только личные армейские номера и номера социальной страховки…
— А чем новые записи отличаются от старых?
— Ничем. В них тоже одни номера и никаких имен.
— Тогда зачем Элбан сохранил эти записи?
— Не знаю. Сохранил, и все.
— Кейл, мы сможем их посмотреть?
— Все материалы? Это займет несколько часов.
— Можно начать с позитивов из нового списка, тех, кем интересовалось правительство.
Кейл встревожилась:
— Что вы собираетесь сделать с этой информацией?
— Узнать, кто убил доктора Элбана. Не волнуйтесь, Кейл. Хорошие репортеры всегда охраняют свои источники, можете быть уверены.
— Да мне ничего другого не остается. Хорошо, идите за мной.
Кейл привела их в противоположную часть дома. Открыв массивную дверь, женщина включила освещение.
Репортеры вошли следом, отметив, что дверь, снаружи обитая темным деревом, на самом деле стальная. Лестница и стены тоже оказались металлическими.
Кейл заметила, как озирается Тайри.
— Это помещение мы отделывали специально. Температуру и влажность следовало тщательно контролировать, мистер Хоси, потому что мы проводили весьма сложные исследования, а аппаратура очень чувствительна к внешним помехам.
Они спустились по лестнице и прошли мимо блоков непонятной аппаратуры в угловую комнату. Она тоже имела стальную дверь.
— Это компьютерная, — пояснила Кейл.
Она вновь вошла первой, включила свет и пригласила следовать за ней.
— Сейчас я разверну экран, чтобы всем было хорошо видно, —
— Правильно, — подтвердил Дэйв.
Пальцы Кейл забегали по клавишам. На экране появились цифры. Кейл набрала под ними новый ряд, затем курсор бессистемно забегал по экрану, устанавливая связи. Один раз она ошиблась и экран погас, вынудив ее начать сначала, но в конце концов она добилась цели и получила доступ к базе данных, затем дала компьютеру команду медленно выводить на экран список позитивов.
Репортеры молча наблюдали, как по экрану проползают строки цифр — обычные номера социальной страховки или личные армейские. Строка с номером 172 оказалась особой: она была помечена двумя цифрами, а рядом стояло имя. Эдвард М. Кинней. Кейл ахнула.
— Как?.. Этого номера не было, когда я просматривала список в последний раз… Президент — позитив?
— Выходит, так, — почесал в затылке Хоси, — если только на дядюшку Сэма не работает другой Эдвард М. Кинней. Однако готов поспорить, что это не однофамилец. И еще я готов поспорить, что именно поэтому вас навещали гости из ФБР.
— Это нетрудно проверить, коллега, — заметил Дэйв. — Одно из чисел — старый армейский личный номер. «О» означает «офицер». Кинней во время вьетнамской войны служил в армии. Его номер можно отыскать где-нибудь в справочнике. Другой похож на номер социальной страховки, а в наших архивах найдутся копии его налоговых деклараций и заявлений о налоговых скидках. На них должен стоять и номер социальной страховки.
— Но почему президент скрывает, что он позитив, ведь это не преступление, особенно для человека в его возрасте. К тому же подходит к концу его второй срок, и на большее он рассчитывать не может.
— Пострадает его имидж политика. Да и я, простой репортер, тоже не стал бы кричать об этом на каждом углу, будь я позитивом. У меня даже не хватило духу сходить на тестирование.
— Нельсон был позитивом.
— Что вы сказали, Кейл?
— Я сказала, что Нельсон был позитивом. Теперь я, кажется, понимаю, почему он поехал в Вашингтон. Он хотел уговорить президента публично раскрыть свою тайну и тем самым помочь остальным. Полагаю, Нельсон догадывался, что поездка может оказаться опасной.
— Догадывался? — Голос Хоси дрогнул.
— По-моему, да. Очевидно, поэтому он и ввел в компьютер связанную с этим номером инструкцию, которая должна сработать через определенное время. Я ведь знаю, что еще недавно никаких имен в списке не было. А Нельсон был уверен, что кроме меня до списка никто не доберется.
— Теперь вы добрались. И что? Как вы можете распорядиться этой информацией?
— Не знаю, мистер Хоси.
— Послушайте, наверняка в компьютере есть что-то еще. Какое-нибудь послание или сообщение.