Журнал «Если», 1997 № 04
Шрифт:
Я оторопело заморгал. Шрамик? Да его почти невозможно разглядеть.
— С четырех лет, — сказал Джеймс. — Это меня Боливар укусил.
— Теперь я верю, что Инскипп не преувеличил.
Она улыбнулась моим сыновьям, затем повернулась ко мне, и улыбка исчезла.
— Ладно, к делу. Я побывала на мессе Ищущих Путь. Похоже, она мало отличается от службы в Храме Вечной Истины, о которой я узнала на инструктаже. Все громче играет орган, все сильней запах ладана… это чтобы заглушить запах тойлинина. Вы, конечно, знаете, тойлинин — это транквилизатор, не из самых мощных. Здоровью не вредит,
— Когда? — спросил Боливар.
— В самое ближайшее время. Не стоит спешить, можно спугнуть Слэйки. Да, кстати, здесь его называют отцом Мараблисом. И вот еще что мне показалось интересным. После мессы я подошла к нему и осыпала комплиментами. Ему это понравилось, и он не обиделся, когда я в порыве восторга схватила его за правую руку и пожала от всей души.
Я взволнованно подался вперед. Но спрашивать не пришлось. Она кивнула.
— Не протез. Теплая человеческая рука.
— Но… — Я запнулся.
— Правда, интересно? Жду не дождусь, когда мы наконец разгадаем эту загадку.
Мальчики влюбленно смотрели на нее. Наш человек, своя в доску. Если и есть на свете детектив, способный найти Анжелину, то этого детектива зовут Сивилла. В ее способностях я больше не сомневался.
Через два дня (и два очень щедрых денежных взноса) ей велели приготовиться к «восхождению на небеса».
— Как я выгляжу? — спросила она, медленно поворачиваясь. Если женщина задает этот вопрос, значит, ей уже известен ответ. На ней было нечто черное, облегающее, дорогое и очень подходящее к шляпе. А еще много драгоценностей.
— А вдруг все-таки разглядят? — Она коснулась крошечной алмазной брошки на лацкане.
— Только в микроскоп, — сказал я. — И то, если будут знать, что разглядывать. Центральный алмаз — кинокамера. Обычно я ее маскирую под запонку от рубашки. Я расположил вокруг еще несколько камешков, получилась эффектная брошь. Алмазная линза фокусирует изображение на нанометровые записывающие молекулы. Насчет освещенности не беспокойся, камера разглядит то же, что и ты. И снимет.
— В жизни ничего подобного не видела.
— Как и твой босс Инскипп, — гордо произнес Джеймс. — Папа сам изобрел.
— Как только закончим дело, я тебе подарю усовершенствованную звукозаписывающую модель, — пообещал я Сивилле.
— Другой такой во всей галактике нет, — уточнил Боливар.
— Я… не знаю, как и благодарить, — с жаром произнесла она. И я был уверен, что этот жар — не притворный. Она быстро вышла из номера. Через несколько минут мы увидели, как она переходит улицу и исчезает
Глава 4
Шел тропический ливень, то и дело полыхали молнии и грохотал гром. Церковь Ищущих Путь превратилась в туманное пятно, ее очертания терялись в сумраке за стеклом, испещренным брызгами дождя. Оптика позволяла видеть ее довольно сносно, но невооруженным глазом я почти ничего не мог разглядеть. Уже почти час Сивилла находилась в этом здании. У Слэйки. Я задыхался в четырех стенах.
— Пойду, подышу свежим воздухом. — Я нахлобучил бейсболку с логотипом «кокаин-кола» над козырьком.
В вестибюле гостиницы — ни единого признака жизни. В смысле, белковой. Робоуправляющий поклонился и помахал мне рукой в перчатке. Робошвейцар распахнул передо мной дверь, и дождь мигом забрызгал его металлическую физиономию.
— Вечерок не то чтобы очень, сэр, — елейно проговорил он. — Но завтра будет солнечный денек, это как пить дать.
— Это что, в программе у тебя? — прорычал я. — Ты всегда эти слова говоришь, когда дождь?
— Да, сэр.
Подумать только, я беседую о погоде с безмозглым роботом! Должно быть, нервы сдают. Я вышел из гостиницы. Дождь лил как из ведра, но я не сомневался, что выйду сухим из воды. Спасибо электростатическому полю моей бейсболки, которое отталкивало дождевые капли.
Анжелина… В груди сидела боль. Не метафорическая — самая что ни на есть настоящая. Я гнал мысли о жене, чтобы не мешали действовать, но тоска терзала сердце. Сколько раз Анжелина спасала мне жизнь, сколько раз ей приходилось выхватывать из коляски с близнецами припрятанное оружие? А как ловко мы с ней брали банки, как весело делили на двоих приключения, уже не говоря о деньгах! Как лихо спасали Вселенную, отражали орды скользких чудовищ! Воспоминания, воспоминания… Бывали в нашей жизни и тяжелые времена, но в этот вечер мне хотелось стать цифрой на солнечных часах, чтобы замечать только светлые, радостные дни… Я оборвал нить тягостных раздумий. Слезами горю не поможешь. Чтобы вернуть Анжелину, необходимо действовать. Только по этой причине я здесь. И мальчики. И только по этой причине Сивилла сейчас рискует жизнью.
Я шел куда глаза глядят. А они глядели не куда попало, а на кафе, которое стояло напротив Церкви Ищущих Путь, на другой стороне площади. Несколько столиков на тротуаре были защищены от непогоды навесом и водоотталкивающим полем. Когда я вошел под навес, это поле наложилось на мое, и по мне забегали крошечные молнии. Я коснулся выключателя на козырьке бейсболки и расположился за столиком лицом к Церкви.
— Милости просим, господин или госпожа, милости просим, — произнесла свеча на столике. Вспыхнул и затрепетал огонек.
— Не госпожа. Господин.
— Что желает заказать не госпожа, а господин?
Проклятье! Везет же мне нынче на бестолковых роботов!
— Пива. Холодного. Большую кружку.
— С превеликим удовольствием, господин, а не госпожа.
Столик задрожал, а затем посреди него возникло отверстие и появилась кружка. Я протянул к ней руку, но взять не смог.
— Два кропотника с полтиной, — произнес другой механический голос, не такой теплый, как у свечи.