Журнал «Если», 1998 № 09
Шрифт:
А Коптилка больше не стрелял. Он стоял, расставив ноги, и держался за подбородок.
— Коптилка, ты что?! Огонь!
А он:
— Подождите, я думаю…
Вражеское ядро снесло с него берет с шариком. Еще чуть-чуть, и нечем было бы думать. Но наш друг не шевельнулся.
— Коптилка!!!
И в этот миг раздался стр-рашный треск. Но не у нас! На корабле Рыкко полетели все мачты, и он мгновенно остался позади.
— Ура! — гаркнул Коптилка и повернулся к нам. — Я придумал для него подводную скалу! То есть подкосмическую! Из такого
Было ясно, что если Рыкко и догонит нас, то очень не скоро. Вероятнее всего — никогда!
Мы поздравляли Коптилку. Голован тут же придумал ему орден «За боевую находчивость» с мечами и лавровыми листьями. А наш артиллерист скромно улыбался и прилаживал на косматой голове новый берет. (Интересно, смог бы он приладить новую голову? Или это пришлось бы делать нам? И сумели бы мы?)
Потом Коптилка виновато вздохнул:
— Можно я пойду к себе, поиграю с Аликом? Я что-то устал…
Конечно, ему разрешили. Герой Коптилка сделал свое дело. А остальные занялись ремонтом. Даже Веранда помогала Аленке заделывать дыры в парусине. Помашут руками — и нет прорехи…
Наконец клипер опять стал как новенький и мчался с прежней скоростью.
Я ходил по мостику, Локки стоял у штурвала. Он хотя и малыш, но освоил это дело.
Остальные (кроме Веранды) сидели на желтой палубе и голосили под аккордеон:
Старый Рыкко на мели! Мы опять ему прижгли Спину, пятки и живот — Вот!Я подумал, что не будь здесь Аленки и Кирилки, пели бы не «спину». А еще подумал: «Что-то слишком хвастливая песня, не накликать бы снова беду…
Но тут на мостик поднялся Голован.
— Капитан, убери-ка половину парусов. Звезда, у которой Планета Некусачих Собак, совсем недалеко.
Желтая планета
1
Звезда была похожа на Солнце. Такая же ярко-желтая, лучистая и теплая. Вокруг нее летало несколько планет. Та, к которой Голован вывел корабль, из космоса тоже казалась желтой. Наверно, было на ней много пустынь. Хватало там, однако, и синей воды.
Мы несколько раз облетели планету по орбите. Нигде никаких следов цивилизации — ни городов, ни дорог, ни возделанных квадратами полей. Ни зарева огней на теневой стороне.
Были пески, бурые леса, серые и черные горы — вот и все… Но, может быть, собаки-то все-таки есть?
Мы решили опуститься в круглой бухте среди слоистых обрывистых берегов. С морем бухту соединял узкий проход. С высоты она казалась брошенной в песок фляжкой из синего стекла. Доня тут же придумал для бухты название: Фляга Морского
У планеты были всякие свои энергетические поля, и они не очень-то помогали нам. Наоборот. Наши придумки и мысленные команды вблизи от поверхности стали действовать со скрипом, давали сбои. Я еле заставил паруса подняться к реям на гитовах и горденях.
Чтобы опуститься на воду мягко и плавно, мы включили под килем невесомость. Однако планетная сила тяжести оказалась сильнее, и мы плюхнулись так, что брызги выше мачт!
Но никто не пострадал.
Корабль закачался на воде, как обычный парусник, пришедший с океана.
Отдали якоря. Цепи прогрохотали так, что у обрывов отозвалось многократное эхо.
— Вот и все. Приехали, — сказал Голован. Кажется, слегка растерянно.
На палубе появилась Веранда. Оглянулась. Только сейчас я заметил, что глаза у нее синие, как морская вода.
— Ой! Настоящее море! Можно искупаться!
Она скинула на палубу сумку и платье, осталась в обвисшем зеленом купальнике.
— Не вздумай! — сказал я. — Незнакомая же планета!
— Пфы, — и Веранда вскочила на фальшборт.
— Вот сожрет тебя здешняя акула, — пообещал ей в спину Коптилка. Веранда дернула костлявыми плечами. Сказала, как однажды про Рыкко:
— Подавится. — И бултых!
Мы полегли животами на планшир.
Плавала Веранда здорово. Несколько взмахов — и уже далеко от борта. Еще несколько — и опять рядом. Никто ее не сожрал. Подняла мокрое лицо:
— А вода настоящая, соленая! Пахнет, как на Черном море!
Я бывал на Черном море, вода там пахнет по-всякому. Не всегда так, как надо бы. Но здесь-то чистота — сразу видно.
Я приказал:
— А ну, давай обратно! Бросьте ей штормтрап!
На этот раз Веранда послушалась. Выбралась — тощая, в облипшем купальнике — и принялась выжимать косы. Прямо на палубу.
Конечно, поведение Веранды было «вне всяких рамок» (как говорила когда-то завуч в нашей школе). Грубейшее нарушение корабельных порядков. Но что было делать с этой дурой? Объявить ей строгий выговор перед строем? («Пфы!») Посадить под арест? Себе дороже. Опять будет столько сырости, что… ну ее.
К тому же и все мы вскоре нарушили морскую дисциплину. Нельзя оставлять корабль без вахты, а мы оставили. Никому не хотелось дежурить на клипере, когда остальные отправятся на берег. Да и страшновато расставаться. И мы с Голованом решили: места пустынные, погода тихая, опасности для корабля вроде бы никакой. Рискнем.
Спустили желтую (как из некрашеного лакированного дерева) шлюпку и неумело — опыта никакого — погребли к берегу.
Вытащили шлюпку носом на узкий галечный пляж. Здесь пахло не только морской водой, но и водорослями, и нагретыми камнями. Запахи были… ну, просто земные. И вообще очень похоже на Землю. Не нужно было придумывать вокруг себя искусственный воздух, делать под собой искусственную силу тяжести, как на астероидах и корабле. Все настоящее.