Журнал «Если», 1999 № 06
Шрифт:
За названием «Рог трубит в полночь» (1945) скрывается парадоксальный (но не единственный!) случай постановки «апокалиптической»… комедии-фэнтези. Ее интрига строится на противоборстве посланных на Землю ангелов, один из которых мешает другому издать «трубный глас», возвещающий о конце света.
«Терминатор-2: Судный день» (1987), взяв в самом начале апокалиптическую ноту, тоже сводит весь сюжет к противоборству — но не ангелов, а киборгов
В отличие от Голливуда, европейское кино если и обыгрывало цитаты из Апокалипсиса в названиях своих фильмов, то гораздо с более серьезными намерениями. «Седьмая печать» (1957) И. Бергмана — это философская притча об извечном страхе человека перед неведомым Судным днем, но здесь мотив Апокалипсиса присутствует лишь в виде сказочно-аллегорического противостояния Рыцаря и
В Америке европейскую традицию поддержал Ф.-Ф. Коппола: его «Апокалипсис сегодня» (1973) — это, по большому счету, философский и эсхатологический фильм, однако его содержание составляет конкретика войны во Вьетнаме, а не битва небесного воинства с сатаной.
И все же, даже не показывая нам буквальную картину конца света, режиссеры-«философы» (Бергман, Тарковский, Кубрик, Пазолини, Гиллиам) подошли к «Откровениям» ближе, чем десятки и сотни других фантастических фильмов, непосредственно посвященных вселенскому катаклизму — от вышедшей в начале 50-х «Войны миров» Байрона Хэскина до совсем свежих «Дня независимости» и «Армагеддона». Почему? А все дело в том, что у первых реальная или грядущая гибель рода человеческого есть не что иное, как воздаяние за его собственные грехи, приговор Высшего Судии. Вторые (Корман, Хэскин, Рудольф Матэ и иже с ними), поражая наше воображение нашествием космических пришельцев, распространением смертельных вирусов, столкновением миров и т. д., могли вы повторить крылатую фразу Лапласа: «Бог? Моя теория («мой фильм») в нем не нуждается».
Справедливости ради надо признать, что в голливудском жанровом кино появление Всевышнего или его слуг в фантастическом сюжете — дело вполне обычное. Кроме уже упомянутой фэнтези «Рог трубит в полночь», можно назвать комедию «Приди вновь» (1994, реж. Крис Папас): это история о том, как Иисус, не захотевший спускаться на Землю для проведения Судного дня, направляет туда своего двоюродного брата, Марти, и в итоге все сводится к довольно заурядной сатире на нравы американской провинции. В культовом для любителей фантастики фильме «Красная планета Марс» (1952, реж. Гарри Хорнер) сверхразвитую и гуманную цивилизацию Марса возглавляет не кто иной, как Всевышний. Он направляет землянам вразумляющие послания, задача которых — не приблизить, а предотвратить конец света. На пути Божьего промысла встает бывший нацист-ученый, но его нейтрализуют мужественные и добродетельные герои.
В общем, можно повторить, что хотя бы одного фильма, полно и адекватно воплотившего грандиозный сценарий «Апокалипсиса», в мировом кино по сей день так и не снято. Но вот основные мотивы «Откровений», их образы, герои и даже содержание отдельных глав были с успехом отображены на экране и вошли в сюжет не одного десятка кинолент.
Обобщенный образ человеческой цивилизации перед наступлением Судного дня в наиболее концентрированной, символической форме сумело дать не художественное, а документальное кино. Полнометражный фильм Годфри Реджио «Каянискатси» (1983) показывает нам — как бы глазами инопланетянина — как естественный и сбалансированный мир природы доводится до хаоса и упадка современной цивилизацией. Кинометафоры Апокалипсиса (экспрессивно смонтированные кадры военных сражений, экологических бедствий, охваченных безумием толп) составляют едва ли не большую часть фильма-завещания М. Ромма «И все-таки я верю».
В игровом кино одним из первых впечатляющую картину предапокалиптического будущего нарисовал Ф. Ланг в «Метрополисе» (1926). Его город-колосс, стоящий на пороге XXI века, охвачен социальными противоречиями и низменными страстями. Беднота превращена в рабов, богатые «пьют яростное вино блуда». Танец почти обнаженной Марии (Бригитт Хельм) — точнее, ее двойника-киборга — на подставке в виде семиголового чудовища и сегодня выглядит яркой метафорой жизни «блудодействовавших и роскошествовавших». Антиутопии 90-х, показывающие подобные танцы на подиуме дискотек и ночных клубов (Джульет Льюис в «Странных днях» или Памела Андерсон в «Колючей проволоке»), едва ли делают это более выразительно. Очень резко, почти гротесково картину зловещего блуда нарисовал Стэнли Кубрик в «Заводном апельсине», но воистину апокалиптического
О наступлении Судного дня возвещает появление четырех всадников, символизирующих Войну, Чуму, Голод и Смерть. Война стала доминирующей темой в фильмах о конце света уже с 30-х годов — начиная с «Облика грядущего» Уильяма Камерона Мензиеса (1936), где в качестве смертоносного оружия выступал отравляющий газ.
С 50-х гг. роль «всадника на рыжем коне» стал играть атом. Правда, странно это или нет, но, рассказывая об апокалиптической войне, кинематографисты предпочитали показывать не ядерные атаки, а их последствия.
В фильме С. Крамера «На последнем берегу» (1959) действие происходит в 1964 году, после тотальных разрушений в Северном полушарии нашей планеты. Герои — американцы, оказавшиеся в Мельбурне, обречены на неминуемую медленную смерть и, может быть, поэтому предпочитают встретить ее, отправившись на подлодке к берегам родины. В «Квинтете» (1979) Р. Олтмэна последний очаг жизни находится в Антарктиде; группа уцелевших людей развлекает себя игрой в «полярную рулетку», где проигравшего ждет смертельный холод и свора голодных ротвейлеров. В советской антиутопии «Письма мертвого человека» (1986, реж. К. Лопушанский) живущий после ядерной катастрофы герой сосредоточен на более благородной цели — спасении ребенка, но, по большому счету, его жизненная перспектива не менее безрадостна, чем у жертв взрыва.
Апокалиптические видения (текущие кровью реки, кипящее море, землетрясение, падающие с неба птицы) преследуют героиню американского фильма «Седьмая печать» (1988, реж. Карл Шульц). Еще более зловещим выглядит грядущий Апокалипсис в сознании главного героя в фильме А. Тарковского «Жертвоприношение», однако и в том, и в другом случае конец света остается иллюзией лишь одного воспаленного воображения.
Вершин реализма и убедительности в показе ядерного апокалипсиса достигло, однако, не кино, а телевидение. Американские телефильмы «Завещание» (1983) и «На следующий день» (также 1983) сфокусировали вселенскую трагедию на жизни небольших провинциальных городов. В «Завещании» (реж. Линн Литман) мы становимся свидетелями медленно и как-то буднично надвигающегося коллапса: поначалу люди стараются не поддаваться панике (продолжаются даже репетиции в школьном театре), но небо становится темнее и темнее, и вот уже тела убитых жгут на кострах, а мать с отчаянием сознает, что ее ребенку не суждено стать взрослым. Показывая картины пост-ядерного бытия городка Лоуренс (штат Канзас) в фильме «На следующий день», режиссер Николас Мейер наверняка вдохновлялся описаниями снятия шестой и седьмой печати: «солнце стало мрачно, как власяница… Третья часть деревьев сгорела, а также зеленая трава».
Иногда, впрочем, «явление атомного всадника» давало повод к нигилистическому смеху — как, например, в абсурдистской комедии Р. Лестера «Гостиная комната» (1969): «Вороной конь голода» заставлял внешне пристойных и цивилизованных героев «Деликатесов» поедать трупы своих собратьев. Каннибализм становится реальностью «свихнувшегося мира» в фильмах француза Годара («Уик-энд», 1967) и итальянки Ка ван и («Каннибалы», 1969). Чуму, как и войну, предвещал потомкам на 1966 год все тот же Мензиес в «Облике грядущего». Апокалиптическая эпидемия грозит уничтожением земной расы в «12 обезьянах» Т. Гиллиама и в «Чуме» Л. Пуэнцо (по знаменитому роману А. Камю). Вирус и ядерная война превращают Землю в безжизненную антарктическую пустыню в японском фильме «Вирус» (1980, реж. Киндзи Фукасаку).
«Второй ангел вострубил, и как бы большая гора, пылающая огнем, низверглась в море», — читаем в главе 8 «Откровений». Тут можно вспомнить не только метеорит из «Дня Триффидов» (1963, реж. С. Секели), но и гораздо более свежие примеры — уже упомянутые «Столкновение с бездной» М. Ледер и «Армагеддон» М. Бэя. «Столкновение с бездной» особенно интересно еще и тем, что в нем почти буквально воспроизводится мотив главы 6 о создании подземного убежища и главы 7 о «запечатленных», т. е. избранных представителях рода человеческого, которым суждено пережить вселенскую катает-рофу.