Журнал «Если», 1999 № 10
Шрифт:
— Скажи мне, страж: ты считаешь меня красивым? — спросил он, поворачиваясь в профиль.
— Уродом тебя не назовешь… Да, пожалуй, тебя можно счесть привлекательным.
— Спасибо. И еще… поскольку ты была королевой, то, разумеется, знаешь, что чародей в глазах здравомыслящих персон приравнивается к принцу.
— Да, так мне говорили.
— В таком случае я фактически прекрасный принц. Только сильно заколдован.
— Можно сказать и так, — неохотно признало существо, чмокнув большущими губами.
Не тратя лишних слов, Триставер поднес пузырек к губам и
— О, страж. Дорогой страж! Прелестнейшее из всех существ, — проворковал маг, спешиваясь и нетерпеливо устремляясь вперед с распростертыми объятиями.
— Не подходи ко мне, — нервно проскрежетало чудище.
— Не отвергай же меня! О, моя возлюбленная, обожаемая, прелестная! — воскликнул Триставер, покрывая поцелуями чешуйчатое щупальце. — Как ты прекрасна! Как восхитительно каждое твое щупальце, каждая чешуйка, каждое пятнышко слизи! — Нежно поглаживая грязную свалявшуюся шерсть на лапе, он прошептал: — Как прекрасны твоя лохматая пушистость, твое молниеносное проворство, твой нежный мелодичный голос!
— Прекрати! — Голос стража утратил хриплость.
— Не изгоняй меня, возлюбленная! — возопил Триставер, падая на колени и восхищенно аплодируя. — Прими мою бессмертную любовь, мое вечное обожание! Прими меня, моя драгоценная, моя прелестная, моя…
Воздух вокруг стража замерцал, как над нагретыми солнцем камнями. Триставер закрыл глаза и повалился ничком. Очертания тела стража расплылись, воздух замерцал еще сильнее, что-то громыхнуло, ослепительно сверкнуло, и страж исчез. Рядом с ошарашенным чародеем лежала прелестная дама с золотисто-каштановыми волосами, облаченная в богатые одежды, украшенные драгоценностями, с короной на голове. Любовное зелье, столь слабо подействовавшее на организм чудовища, теперь заработало в полную мощь. Вскрикнув, королева бросилась к волшебнику и принялась покрывать поцелуями его лицо и руки, нашептывая:
— О, мой избавитель… мой спаситель… мой герой… мой мудрый и замечательный чародей… мой прекрасный… отважный… изобретательный маг… любимый мой… обожаемый… мой властелин и повелитель…
Триставер заморгал и посмотрел в сияющие от обожания голубые глаза.
— Мадам, кто… — и после паузы, вызванной страстным поцелуем, договорил: —…вы?
— Я страж рощи, — прошептала королева, стискивая его в объятиях. — Ты избавил меня от злых чар!
Высвободившись из объятий, чародей встал, помог подняться королеве и, опустив ладони ей на плечи, пристально вгляделся в ее лицо.
— Ты изменилась, — сказал он.
— Это ты изменил меня, спас, освободил! — воскликнула она, снова заключая его в объятия и отчаянно прижимая к себе. — Не покидай меня никогда. Будь всегда со мной! Я стану любить тебя, служить тебе, я стану тебе верной, преданной и послушной женой.
— Гмм… это довольно неожиданно… — пробормотал ошеломленный Триставер.
Вспышка магии, навсегда уничтожившая проклятие фей, освободила его от действия любовного зелья, но прекрасная женщина в его объятиях, ее страстные слова, ее теплое
— Моя дорогая леди, — сказал Триставер, держа королеву за руки и подводя к лошади, — почему бы нам не покинуть это место печальных воспоминаний и не поехать туда, где мы сможем обо всем поговорить?
— Твое желание — приказ для меня, великодушный чародей, — выдохнула она.
К тому времени к ним уже присоединились Беррендаль и Каими, и, увидев воительниц, расколдованная королева объявила: — Перед этой отважной парой я объявляю тебя своим господином и повелителем. А мое королевство и все, что в нем есть, я приношу к твоим ногам.
— Вы очень щедры, дорогая леди, — ответил Триставер, целуя ей руку.
Беррендаль и Каими молча наблюдали за тем, как маг помог своей даме взобраться в седло, а затем с почти юношеской ловкостью уселся позади нее. Королева обвила руками его талию и опустила голову на грудь чародея, который тоже ее обнял.
— Оберегай меня, отважный маг, отныне и навсегда, — нежно проворковала королева.
Беррендаль — вздохнула и покачала головой. Девы-воительницы переглянулись, и Каими пожала плечами.
— Давай собираться, — сказала Беррендаль. — Нас еще ждет долгая дорога домой.
Леонид Кудрявцев
ПРЕТЕНДЕНТ
Старому другу — Михаилу Миркесу
Дождь шел уже почти сутки.
Крысиный король сидел в нише старого пеликанского храма и смотрел на танцующих зомби. Струи дождя секли их поднятые руки, запрокинутые лица, насквозь промокшие лохмотья одежды. Размеренно раскачиваясь из стороны в сторону, зомби пели заунывную песню на гортанном, не знакомом крысиному королю языке. Время от времени кто-то их них подпрыгивал, словно пытаясь оторваться от земли и улететь в затянутое свинцовыми тучами небо. Мгновение спустя остальные зомби издавали резкий, протяжный крик и подпрыгивали тоже. Далее опять следовало заунывное пение и раскачивание.
Рядом с нишей, где сидел крысиный король, остановились два дэва.
Один из них сказал:
— Смотри, радуются. Может, разогнать их?
— Брось, — промолвил другой. — Пусть себе веселятся. Дождя не было уже по крайней мере лет тридцать. Опять же связываться с зомби… Кстати, с чего ты взял, будто они радуются?
— А разве нет?
— По-моему, это какой-то обряд. И вообще… Пойдем, есть дела поважнее.
Они потопали прочь.
Крысиный король задумчиво почесал живот и попытался прикинуть, чем в такой дождь можно заняться.