Журнал «Если», 1999 № 12
Шрифт:
— А Эвелин знала это, — сказал я. — Знала, что Санд уехал на север и оставил бейю здесь. Ведь так?
Лако не ответил. Он наблюдал за бейей. Санд дал ей что-то похожее на ведро, бейя сунула мою карточку в рот, чтобы обе руки были свободны. Санд сказал ей что-то, и она начала спускаться с хребта, по пути расплескивая из ведра жидкость. Он оставлял бейю в лагере под охраной, но ее стражи разбежались, как и стражи палатки, а любопытная бейя в состоянии открыть любой замок.
— Она не похожа
— Два, — повторил я. — Эвелин знала, что Санд оставил бейю здесь?
— Да. — Лако не сводил глаз с хребта. — Я ей говорил.
Маленькая бейя уже спустилась с горы и шла по котловине. Санд что-то крикнул, и она побежала. Ведро билось о ее ноги, жидкость расплескивалась все сильнее. Дойдя до ряда тел, она остановилась и обернулась. Санд снова закричал. Он был далеко, но горы усиливали голос. Я слышал его совершенно отчетливо.
— Лей! — крикнул он.
И маленькая бейя, наклонив ведро, пошла вдоль ряда.
— Керосин, — произнес Лако без всякого выражения в голосе. — Она подожжет его.
Часть жидкости проливалась на землю, но на бейю ничего не попало, чему я был рад. Хауарду досталось лишь несколько капель. Бейя бросила ведро и вприпрыжку побежала обратно, на секунду остановилась, обернувшись, взмахнула рукой.
Тело Борхарда занялось, запылало желтым пламенем, словно свеча.
Лако даже не заметил, как я исчез.
Я почти бежал к Эвелин, ориентируясь по электрическим проводам. Бейя исчезла. Я включил переводчик, отдернул полог и спросил:
— Что было в записке?
Ее дыхание оказалось настолько громким, что переводчик не смог уловить ничего, кроме хрипа. Глаза женщины были закрыты,
— Ты знала, что Санд уже отправился на север, когда послала меня в лагерь, правда?
Переводчик ловил мой собственный голос и эхом возвращал его.
— Ты ведь знала: я солгал, когда сказал тебе, что передал записку Санду. Но тебе было все равно. Потому что записка предназначалась не ему. Она предназначалась бейе.
Эвелин что-то произнесла. Переводчик не сумел уловить это, но я и так знал, что было сказано. Она сказала «да», и я почувствовал внезапное желание ударить ее и посмотреть, как восковые щеки сплющатся и прилипнут к черепу.
— Ты знала, что она сунет записку в рот?
Эвелин открыла глаза.
— Да.
Снаружи глухо ревело пламя.
— Ты убила ее, — сказал я.
— Должна была. Чтобы спасти сокровище, — выговорила она. — Мне жаль. Проклятие.
— Нет никакого Проклятия, — возразил я, изо всех сил сцепив руки за спиной, чтобы не ударить ее. — Ты придумала эту историю с Проклятием, чтобы обмануть меня, пока яд не начнет действовать, правда?
Она
— Ты убила бы и собственную бейю, если бы понадобилось, разве не так? — крикнул я. — Из-за сокровищ. Из-за проклятых сокровищ!
— Проклятие, — произнесла Эвелин.
— Корабль здесь, — послышался за моей спиной голос Лако. — Но нам не прорваться. Остался только Хауард. Они еще раз послали бейю вниз с керосином.
Я выключил переводчик. Вытащил из кармана нож и прорезал стенку палатки за гамаком Эвелин. Бейя Эвелин вскочила на ноги и подошла к нам. Бейя Санда прошла уже полпути по котловине, неся ведерко. В этот раз она шла медленнее, и керосин не выплескивался. Наверху, на гребне, воины Санда неспешно двинулись вперед.
— Мы сумеем погрузить сокровища, — сказал я. — Эвелин об этом позаботилась.
Бейя подошла к трупам. Наклонила ведро над Хауардом, затем как будто передумала и опустила на землю. Санд что-то крикнул. Она взялась за ручку ведра, снова ее выпустила и упала.
— Видишь, — сказал я. — Все-таки это вирус.
Бейя издала какой-то звук, похожий на прерывистый вздох. Воины Санда отступили от края гребня.
Люди с корабля оказались в палатке прежде, чем мы успели отойти от щели. Лако показал им на ближайшие контейнеры, они принялись таскать их, не задавая вопросов. Мы с Лако подняли холодильник со всей осторожностью — словно боясь повредить ноги принцессы — и ТОйесли его к грузовому отсеку.
Капитан велел остальным членам команды нам помочь.
— Быстро! — приказал он. — Они тащат какое-то оружие на гору.
Мы торопились. Мы вытаскивали ящики наружу, команда уносила их быстрее, чем бейя Эвелин успела бы выпить бутылку колы, и все же недостаточно быстро. Раздался легкий свист, что-то плеснуло сверху на купол, и через пластик потекла жидкость.
— Он пустил в ход керосиновую пушку, — сказал Лако. — Голубую вазу вынесли?
— Где бейя Эвелин? — крикнул я и бросился в комнату.
Ткань полога уже почернела, сквозь нее, как острие ножа, блеснул огонь. Маленькая бейя прижималась к другой стене так же, как при нашей первой встрече, и не сводила глаз с огня. Схватив ее в охапку, я бросился к центру палатки.
Пройти было невозможно. Ящики, стоявшие вдоль стенок, превратились в стену огня. Я снова кинулся в комнату Эвелин. Увидел, что нам не выбраться, но сразу вспомнил про щель, которую прорезал в стенке палатки. Зажал бейе рот, чтобы она не дышала дымом горящего пластика, сам задержал дыхание и двинулся мимо гамака к щели.