Журнал «Если», 2000 № 03
Шрифт:
Далее следовали две романтические мелодрамы о первой любви: «Смятение чувств» (1978) и «С любимыми не расставайтесь» (1979). Причем обе получили премии на Всероссийских кинофестивалях среди детских фильмов, соответственно, в 1979 и 1980 годах.
Потом наступил почти пятилетний перерыв, пока наконец в 1984 году не появилась «Гостья из будущего». Фильм снимался трудно, в его успех почти никто не верил, студийное и телевизионное начальство считало, что подобные истории советским школьникам не нужны. Денег на «создание» Москвы XXI века и зоопарка инопланетных животных катастрофически не хватало. И все-таки фильм был вытянут — на игре актеров, на добром и остроумном сценарном материале Кира Булычева, на личном обаянии Наташи Гусевой и, конечно же, на энтузиазме Павла Арсенова. Телефильм принес заслуженную славу всем, кто принимал
Вдохновленный несомненной удачей Арсенов в рекордные для нашего кинематографа сроки снял кинофильм «Лиловый шар» — снова об Алисе, снова с Наташей Гусевой. Однако, как это ни печально, картина не имела и доли успеха «Гостьи из будущего». Наташа заметно повзрослела, а вот возраст зрителя, которому был адресован фильм, стал, как ни странно, меньше. Лучше всего сказала об этом одна маленькая девочка: «Фильм хороший, только ниточки видно». Ребенок, конечно же, имел в виду лески, за которые водили кукол, но, к сожалению, такие же «нити» видны и в режиссерской работе, и в игре некоторых актеров — как-то все натянуто. Так часто бывает в кино: куклы в натуре казались живыми, и когда на глаз «погибающего» птенца Рух накатилась слеза, заплакали даже ассистенты на съемочной площадке. А на пленке все вышло наивно и неубедительно. Хороший актер Вячеслав Невинный в роли инопланетного археолога Громоздки, после замечательного мультфильма «Тайна Третьей Планеты», смотрелся просто смешно. К тому же выход фильма совпал с появлением в нашем прокате фантастической сказки «Бесконечная история» и не выдержал конкуренции.
В конце 80-х годов на киностудии им. М. Горького произошла реорганизация — она разделилась на несколько творческих объединений. Павел Оганезович активно включился в общественную жизнь, он возглавил ТО «Ладья». С его помощью многие молодые режиссеры сняли свои первые фильмы для детей и подростков.
Тогда же он приступил к реализации нового проекта — экранизации фантастической сказки А. Волкова «Волшебник Изумрудного Города». Однако в самый разгар работы случилось несчастье — инфаркт, больница, а потом медленная реабилитация и постепенное возвращение к активной деятельности. Победив болезнь, Павел Оганезович все-таки нашел в себе силы после длительного перерыва завершить начатую работу. Фильм вышел в 1994 году. Нарушение размеренного ритма кинопроизводства никогда не сказывается положительно на конечном результате, но критиковать этот фильм не поднимается рука. Дети смотрели его с удовольствием.
Да, будущее оказалось не таким прекрасным, как пелось в знаменитой песне. В середине 90-х годов киностудия им. М. Горького перестала делать фильмы для детей, а потом вообще перестала снимать кино. Старые мастера ушли со студии. Ялтинский филиал, на котором снимался «Лиловый шар», оказался за границей. Наташа Гусева так и не стала кинозвездой. Она снялась еще один раз, в неудачном белорусском фильме «Воля Вселенной», потом закончила Московский институт тонких химических технологий, вышла замуж за одного из своих поклонников и несколько лет назад родила мальчика.
Больше Павел Арсенов в кино не работал. Он долго болел, а летом прошедшего 1999 года скончался, не дожив чуть меньше года до пятнадцатилетия своего самого громкого фильма и чуть меньше полутора лет до начала XXI века, о котором этот фильм был снят.
Те, кто помнит фильм Ричарда Викторова «Комета», могут представить себе Павла Оганезовича воочию. Он там сыграл кинорежиссера, фактически самого себя: энергичного и задумчивого одновременно. Таков был Павел Арсенов — романтик, сказочник и, конечно же, фантаст, — таков был и остается его кинематограф.
Избранная фильмография режиссера П. АРСЕНОВА (фантастика и сказки)
1. «Король-олень», киностудия им. М. Горького, 1969 г.
2. «Вкус халвы», киностудия им. М. Горького, 1975 г.
3.
4. «Лиловый шар», киностудия им. М. Горького (Ялтинский филиал), 1987 г.
5. «Волшебник Изумрудного Города», киностудия им. М. Горького, ТО «Ладья», РОСКОМКИНО, 1994 г.
Алан Бреннерт
ОТГОЛОСКИ
Родителей я не виню — даже после всего, что случилось. Свое решение они приняли не по капризу — им обоим в детстве и юности пришлось несладко. Мой дед со стороны отца страдал маниакально-депрессивным синдромом. О его переменчивом нраве слагали легенды. Семейство поминутно бросало из огня дедовых громокипящих страстей в пламя его отчаяния. Когда отец женился, он мечтал, чтобы в его доме не умолкали музыка и смех маленькой девочки; и разумеется, он хотел быть уверенным в том, что дочь не унаследует болезнь своего деда. Отец родился в восьмидесятых, когда ген биполярного синдрома еще не был открыт, а подавлять его научились вообще лишь много лет спустя. Как жаль, что генная инженерия не удовольствовалась умением удалять ненужные гены и двинулась дальше. Но я отвлекаюсь… У моей матери, напротив, было идиллическое детство (возможно, даже слишком идиллическое): она считалась вундеркиндом и пятнадцать безмятежных лет концертировала как скрипачка, срывая восторженные аплодисменты, пока не обнаружила, что детская виртуозность еще не предполагает гениальности во взрослом возрасте. Узнав истинные пределы своих способностей, она закусила губу и поклялась, что для ее дочери не будет ничего невозможного.
Итак, меня не столько зачали, сколько спроектировали — полагаю, здесь этот глагол уместен, так как я (и тысячи мне подобных) начала жизнь не в качестве человека, но в качестве концепции, набора параметров, который лишь впоследствии обрел плотскую оболочку. Моя семья была довольно состоятельной — мы жили в собственном доме в Рестоне, фешенебельном коттеджном поселке на севере Виргинии — но услуги инженеров-трансгенетиков стоят недешево, так что мне пришлось обходиться без братьев и сестер. Как бы то ни было, вложения моих родителей оправдались. К четырем годам, как только мои пальцы достаточно окрепли для игры на рояле, я начала подбирать на слух замысловатые мелодии, слышанные по радио. У меня была (впрочем, и есть) эйдетическая память. Едва выучив ноты, я обнаружила, что могу читать с листа практически любое музыкальное произведение: мельком глянув на страницу, я проигрывала мелодию по памяти, ни разу не сбившись. Способность читать с листа — счастливое чудачество памяти — составляет восемьдесят процентов так называемой «музыкальной гениальности»; но, как вы понимаете, свой дар я получила не от судьбы.
Остальные двадцать процентов гениальности — исполнительская техника. С ней у меня тоже было все в порядке. В семь лет я играла Баха — «Тетрадь Анны-Магдалены», пьесы, которые он написал для своей дочери; в восемь — его же «Инвенции»; когда же мне исполнилось девять, я освоила труднейшие места «Микрокосмоса» Бартока. График у меня был плотный: дважды в неделю занятия с учителем музыки; ежедневно два часа репетиций, иногда концерты. Плюс обычная школа, где мне не делали никаких поблажек. Но все это было мне в радость — я не преувеличиваю. Я любила музыку, любила играть и сочинять. Да, конечно, я была рождена для музыки — в буквальном, увы, смысле. Дело было не только в моих генах, но и в том, что музыка окружала меня с младенчества. Внедрившись в сенсорные отделы моего мозга, она стала базой, на которой основывались мои последующие умения и навыки. Иногда я спрашиваю себя, не делает ли это мою любовь к музыке какой-то… искусственной… Но как быть со сладкой меланхолией, разрывающей мое сердце всякий раз, когда я играю адажио из «Концерта ре-минор» Марчелло, как быть с чувством вселенской умиротворенности, которое пробуждают во мне «Образы» Дебюсси? Эти эмоции вполне реальны, хотя «провода», по которым они текут, были проложены в моей душе нарочно.