Журнал «Если», 2002 № 10
Шрифт:
— Просто вернули. — Писатель пожал плечом.
— А другие — нормальные книжки у вас есть? — не очень тактично поинтересовалась Маришка.
— Пока нет.
Маришка потянулась, простирая руки далеко за голову, а ноги устремляя еще дальше, чуть ли не до сидений первого ряда. Конечно, станет она спать, когда рядом есть кто-то, кого можно безбоязненно поставить на место. Совершенно безбоязненно. В моем понимании писатель — человек смирный, если и закатает кого в асфальт, то только в собственном воображении.
—
Я криво усмехнулся — обращенная к соседу половина лица осталась бесстрастной. Писатель, промучавшись с минуту, убрал непризнанный шедевр в сумочку и снял куртку, под которой обнаружилась темно-синяя толстовка с надписью «Русская фантастика». Фантастику я, в принципе, уважаю. Поэтому примирительно спросил:
— Вы уверены, что то, куда нас пригласили — тоталитарная секта?
— Абсолютно. В Москве других нет, — авторитетно подтвердил он.
— Полный контроль над членами организации, иерархическая система подчинения, замкнутость в рамках своей идейки — вот основные признаки тоталитарной секты. Плюс чисто русский, привнесенный колорит. — Он скривился. — Заставь дурака Кришне молиться — так он и харю об раму расшибет. Так что будьте предельно осторожны, выход из этой системы стоит гораздо дороже, чем вход.
— Ну, вход-то был бесплатным, — пошутил я.
— Напрасно иронизируете, — обиделся писатель. — Вы просто никогда не видели, как они людей зомбируют.
— Как телепузики? — восхитилась Маришка.
— Что телепузики? — Наш собеседник явно был сбит с толку.
— Ну, они же зомбируют детей. — Маришка щелкнула меня по носу и прописклявила: — Привет, Тинки-Винки!
— Пока, Ляля! — в тон ответил я.
— Тинки, а чего это ты такой фиолетовый?
— Чернил перебрал, — сказал я и самоустранился. Погрузился в себя.
Что мы делаем здесь и сейчас? Интересный вопрос.
Относительно «сейчас» все достаточно ясно. Просто вовремя не заменили батарейки на настенных часах. В итоге на трехчасовой концерт любимого исполнителя безнадежно опоздали, а до того, который случится в семь, ждать еще почти два часа.
Страннее другое: почему мы в конце концов оказались здесь, а не в соседней бильярдной?
Должно быть, все дело в личности человека, пригласившего нас на встречу, слишком уж она была нетипичной.
Он отловил нас у входа в билетные кассы, куда мы спешили уже просто по инерции, прекрасно понимая, что простым вращением часовой стрелки не повернуть время вспять. Преградил путь, привлек к себе внимание, сказав:
— Нэ-э-э…
Он не был похож на агента-распространителя торговой фирмы, участника MLM-тусовки или возбужденного адепта новой русской церкви с иностранным спонсором и гимнами на двух языках. Непричесанный, небритый, неопрятно одетый. Откровенно нерусский. Больше всего, если честно, он был похож на бомжа. В ранней стадии запущенности —
— Хотите открытку? — спросил он и помотал головой. — Нэ-э-э… Календарик. Полезно всегда знать день.
— Извините, мы опаздываем, — сказала Маришка.
— Знать день, — раздраженно повторил он, и не думая уступать дорогу. — Или месяц. Февраль или… Нэ-э-э… Ноябрь. Чтобы не путать.
— Денег нет, — отрезал я. И справедливости ради уточнил: — Лишних.
— Денег нет? — эхом отозвался он и неожиданно обрадовался. — Нет денег — хорошо! Не надо… Вот!
Тип сбросил на землю большой серый мешок, который до того болтался у него на плече. Нагнулся и опустил лицо в раскрытую горловину, высматривая нечто.
— Пора! — шепнула Маришка и дернула меня за локоть. Но тип уже вынырнул из мешка.
— Возьмите! — сказал он. — Я нашел. Можно брать.
И протягивает мне руку. В грязных дрожащих пальцах — прямоугольная бумажная полоска, слава Богу, чистая и очень яркая. Никакого рисунка, просто вся полоска равномерно закрашена разными цветами, границы между которыми размыты, один цвет плавно перетекает в другой. Мы называем такую закраску градиентной. Внутрь каждого одноцветного сегмента вписано какое-то слово, но мелкие буквы на подрагивающем листочке не разглядеть.
— Календарик? — удивилась Маришка. — Больше похоже на закладку.
— Закладка, так, — серьезно кивнул тип и неуклюже перевернул полоску на ладони. — А так — календарик. Двое вместе. Нэ-э-э… Двойная польза.
— За те же деньги? — спросил я.
— Деньги… — повторил тип и поморщился, так что мы с Мариш-кой отчетливо поняли, что деньги — вздор, деньги — мусор, не в них счастье.
— Возьми, — посоветовала она. — Быстрее будет.
Я покорно взял бумажную полоску веселенькой расцветки из рук субъекта. Вернее, попытался взять, но тот неожиданно не отпустил.
— А вы придете? — спросил с надеждой.
— Куда еще?
— Туда! — Он указал движением бровей неопределенное направление. — Там вам нравиться. Будет.
— Где там? — начал раздражаться я.
— Здесь, прямо здесь… Направо потом. По лестнице. Там вход.
Из бормотаний назойливого типа я в итоге заключил, что направить нас он пытается прямиком в малый концертный зал. То есть туда, куда мы и без него добрались бы, только на пару часов позже.
— Давай сходим, — предложила Маришка. — Выспимся заодно.
— Сейчас, — согласился я. — Только билеты куплю. — И ценный приз, календарик-закладка перешел ко мне, а осчастливленный незнакомец радостно пропустил нас в кассы.
— Вам нравиться… Будет, — донеслось сзади. — Обязательно. Нэ-э-э… Скоро.
Когда мы пять минут спустя снова оказались на улице, его уже нигде не было. Только большой серый мешок лежал у самого входа рядом с урной, в том месте, где его бросил незнакомец.