Журнал «Если», 2003 № 10
Шрифт:
— Сколько было Немке, когда у него взяли материал?
— Сорок.
— То есть примерно две трети ресурса было отработано?
— Да.
— Подробнее!
— Клон так спешил расти, что его даже хотели уничтожить. Я еле отстоял!
— Герой! И ты забрал этот неудачный экземпляр домой, чтобы извлечь из него бином Ньютона?
— Чтобы сделать из него человека! Человека, который мог бы жить среди людей! И мы сделали!
— Вы не давали ему думать о течении времени?
— Ну да… Он не привык связывать
— Разумно… А дальше что?
— Не знаю!
— А кто знает — я? Что говорит эта твоя Дайана?
— Что в опытах с млекопитающими тоже было быстрое созревание, а потом — в зависимости от возраста и генетики донора. Скажем, взяли материал от шестилетней коровы, которой полагалось бы прожить двенадцать лет. И клон спокойно живет шесть лет, а когда корове-донору исполняется двенадцать, у клона — букет хвороб, резкое одряхление.
— Ты знал, что они зашли в тупик? — жестко спросил Вишняков.
— Когда предлагал им Немку в качестве исходного материала — ты это знал? Ты знал, что они даже клон коровы толком сделать не могут? А за человека хватаются?!
— Но куда уж дальше тянуть-то? — удивился Клоп. — Мы на грани вымирания. Настало время нового человечества, понимаешь? Мы — генетический отстой! А там, наверху, решено, что из нас вырастет новое человечество, достойное Великого Контакта! Нас время поджимает. Если мы станем ждать, пока все опыты будут успешными, наше время истечет. Ты понимаешь, что это такое? Наше время истечет — и нас прихлопнут! Как отработанную биомассу!
— Ишь, слов нахватался! Ну а если это самое новое клонированное человечество все же возникнет?
— Мы преобразим весь мир! — убежденно заявил Клоп. — Возникнут новые народы, новые страны, нам помогут выйти в Космос. Борька, ты же умный человек, ты всегда был умнее, чем эти наши амбалы, пойми наконец — другого пути нет! Может, я плохо говорю? Так я тебе книжки дам, у меня много. Алка — и та поняла!
Вишняков молча смотрел на маленького человечка с большими усами.
— Нельзя же так жить дальше! На улицу выйдешь — или наркоман, или алкаш, или проститутка, нормальных людей больше нет! А мы создадим общество прекрасных новых людей! Новое человечество — это красивые женщины, умные мужчины, талантливые дети. Они живут среди нас, мы просто дадим им шанс родиться!
— А управлять новым человечеством будет раэль-протектор второго посвящения Элберт Колло? Хотя бы в пределах Трахомуховки? — уточнил Вишняков и все доступное ему ироническое презрение вложил во взгляд.
Под этим взглядом властитель мира в старом костюмчике, проповедующий на нищенской кухне, сперва увял, потом все же нашел силы воскреснуть.
— Новым человечеством незачем управлять, оно само будет развиваться в нужном направлении.
— Зачем же тогда все
— Все это очень скоро будет на самом деле, — безнадежно, как если бы говорил с глухонемым идиотом, произнес Клоп.
— На самом деле у тебя есть только эти обреченные дети, кретин! Которые не доживут до двадцати пяти! Сколько их еще в лаборатории?
— Неважно.
— Эти твои сволочи нашли место, где можно безнаказанно измываться над людьми. В Штатах их бы за этого Адика на электрический стул усадили, твою Дайану со всей командой. А тут окопались, как кроты в норе, и знают, что никто их не тронет.
— В Штатах мальчика с руками бы оторвала самая мощная корпорация. Ты просто не представляешь, какая у него голова! Для него Росинвестбанк — детский сад! В Штатах он бы миллионы зарабатывал!
— Значит, следующего Немку для Штатов готовите? Английскому учите? Вы только с воспитанием не переборщите. Сделали первого чересчур самостоятельным — а он вам!..
Вишняков сотворил общеизвестный жест. И вдруг замер.
— Погоди, Клоп! Так вам же, наоборот, выгодны такие скороспелые гении! Шесть лет — и на рынок! Вам же как раз нужно от сегодняшнего Немки материал брать! Чтобы за пять, за четыре года человек-компьютер созревал! Вообще за год!
Клоп нехорошо на него посмотрел.
— Нет, ты не сумасшедший, ты хуже… — тихо сказал Вишняков. — Ты очень умный сумасшедший. Кто бы мог подумать? Ну что же… С умным человеком возможен совсем иной разговор…
Адька-Адлер сделал шаг назад — и перестал слышать голоса.
Этот шаг нужно было сделать гораздо раньше.
Он понимал, что узнал о себе слишком много. Без этого знания было бы куда проще.
Когда дошло до человека-компьютера, созревающего за четыре года и менее, он сказал себе привычное «мне нельзя волноваться» и бесшумно отошел.
Итак, впереди в лучшем случае — семь лет. А скорее всего, гораздо меньше. Потому что уже теперь приходится пить эти синенькие таблетки от печени…
«Из самого безвыходного положения есть по меньшей мере два выхода», — вспомнил Адька-Адлер афоризм старенького Семена Ильича. Этот афоризм звучал всякий раз, когда маленький мальчик был готов отступить перед сложной задачей, расплакаться, завизжать. Добрая улыбка, прикосновение товарищеской руки гасили раздражение. Нарастала жесткая шкурка. Звучало долгожданное: «Молодец, справился». И не раз старый учитель говорил уже не о математике, а о том, как на самом деле легко мужчине быть победителем. Сперва — победить себя, а с другими будет уже легче…