Журнал «Если», 2003 № 10
Шрифт:
3 вариант: Весьма любопытна иная трактовка событий, основанная, видимо, на романе Р.Хайнлайна «Чужак в чужой стране». Пришельцы тоже присутствуют, но их мечта — встроиться в земное сообщество, стать «такими, как все», одновременно подарив людям некоторые свои технологии или способности. Налицо конфликт интересов — нас не поняли! Мы не хотим жить по этим меркам, нам предложили пошлейший стандарт (В.Дворкин, Москва; Т.Чеботарева, Уфа; К.Посохин, по интернету)!
Ответ на второй вопрос задачи таков: в первых случаях — сопротивление, в третьем — сотрудничество.
1 вариант:
2 вариант: Писатель сам создает реальность своими книгами, и моменты озарений — воспоминания о других реальностях, которые он изменил своими новыми произведениями. Подобную версию выдвинули Е.Кошелев из г. Боровичи Самарской обл., С.Корбут из Минска и А.Гайдис из Ярославля, однако двое из трех конкурсантов почему-то эту чисто «диковскую» версию рассмотрели в графе «вне автора», хотя в ответе имя Филипа Дика упомянули.
И в первом, и во втором случае писатель пытается «упорядочить» реальность, написав последнее и самое значительное произведение (есть, впрочем, еще и пара-тройка летальных вариантов, но их мы озвучивать не будем).
Вот, собственно, и все, что наши конкурсанты решили поведать о Филипе Дике, почему-то напрочь забыв о любимых героях писателя, к которым он относился хоть и настороженно, но с немалой долей привязанности. А нам-то казалось, что стоит лишь правильно определить того, кому посвящен рассказ, и ларчик откроется просто…
Пол Макоули
Вспышки
Фил летел. По воздуху. Голова полна параноидальных бредней, страх расправил черные крылья, и Фил парит над Америкой. Откровение посетило его утром. Он мог точно зафиксировать время: 09.48, 20 марта, 1974 год. Он делал зарядку, разработанную его личным тренером, а Малер ревел из колонок стереосистемы, установленной в маленьком гимнастическом зале — переоборудованной пятой спальне. В середине второй серии приседаний что-то лопнуло у него в голове. Невероятно яркий беззвучный взрыв чистого белого света.
У Фила возникали вспышки — световые круги, после надавливания на глазное яблоко. Это длилось примерно месяц, но сегодняшняя вспышка была равносильна духовному эквиваленту взрыва водородной бомбы. Сначала он подумал, что это удар. Что высокое давление наконец прикончило его. Но если не считать легкой головной боли, он чувствовал себя хорошо. Можно даже сказать, превосходно. В состоянии полной боевой готовности.
«Такое впечатление, что уже довольно давно мною овладело нечто, — подумал он, — и оно отправило меня спать, а новая личность начала проживать мою жизнь, но теперь — неожиданно — я полностью проснулся. Возможно, все дело в ортомолекулярной витаминной диете, быть может, ей удалось синхронизировать оба полушария мозга. Я бодрствую и готов привести свои дела в порядок. Причем без всякой помощи. Без Эммета или Майка. Это важно».
Он стоял возле высокого окна, глядя вниз на тщательно подстриженную лужайку, тянувшуюся от террасы до густых зарослей цветущих бугенвиллей и стройных кипарисов. Небо Лос-Анджелеса, чистое и голубое, промыл ночной дождь, но сейчас его рассекали три инверсионных следа, нарисовавших
П — подтверждение. Или П — посылка к действию.
«Прежде всего, — подумал он (а эта мысль приходила ему в голову каждые два или три часа, потому что приводила его в ярость с того самого момента, когда Эммет открыл ему правду), — первым делом я должен разобраться с людьми, укравшими мою книгу».
Неделю назад (возможно, то был предвестник чистой белой вспышки) Фил попытался связаться с полицейскими, занимающимися наркотиками, и после целой серии телефонных звонков умудрился попасть на Джона Финлейтера, заместителя директора Бюро, который посоветовал Филу обратиться на самый верх. «И совершенно правильно, — подумал Фил. — Если я хочу получить значок федерального агента, значит, должен войти в контакт с директором. Подписать необходимые бумаги. Стать посвященным. После чего заняться книжными пиратами и преступниками из SFWA [7] , показав им, что может случиться с теми, кто крадет книги у настоящих писателей».
7
Ассоциация писателей-фантастов Америка. (Прим. ред.)
После посетившего его откровения все встало на свои места, но не прошло и часа, как у Фила возникли первые опасения, причем именно в тот момент, когда они ехали на такси в международный аэропорт Лос-Анджелеса. Сомнения не по поводу ощущения ясности и прилива энергии, а относительно того, правильно ли он их использует. Существовали проблемы, о которых он забыл, вроде слов, вертевшихся на кончике языка. Проблемы, с которыми ему необходимо разобраться, вот только он не помнил их сути.
Он продолжал беспокоиться, стоя в очереди на регистрацию билетов, когда перед ним возник этот бездельник и подсунул под нос нечто, напоминающее вывернутый наизнанку бейсбольный мяч.
Это был экземпляр украденного романа: бурлящая ярость Фила вспыхнула с новой силой, сжигая последние сомнения.
Дешевую книгу в мягком переплете напечатали в типографии Южной Кореи: рыхлая, чуть ли не промокательная бумага с зернистыми кусочками дерева; на обложке смазанное изображение силуэта замка на фоне японского флага и его имя огромными буквами. Кто-то украл экземпляр рукописи Фила, той, которую он согласился отложить — издатели щедро заплатили, чтобы он ее не печатал: одна из тех сделок, которые так ловко проворачивает Эммет. И вот теперь какой-то мошенник ее украл и напечатал дешевое издание без всякого на то права. Эммет рассказал об этом месяц назад, и издатели Фила быстро получили судебный запрет на распространение книги в США. Но тысячи экземпляров уже ввезли в страну и продали.
Писатели-фантасты Америки заявили, что они не имеют никакого отношения к пиратскому изданию, но их блеяние относительно цензуры и вероломное содействие вопиющему нарушению авторских прав доказывало, что они мечтают опустить его, Фила, до своего уровня.
Меня — величайшего из всех живущих американских романистов. Именно так назвал меня Эрик Сигал в своей статье, опубликованной в «Нью-Йорк ревью оф букс». Именно так шутливо величал меня Апдайк во время партии в гольф, которую мы сыграли на следующий день после моей речи в Гарварде. Величайший из ныне живущих американских романистов! Конечно, фантасты захотели сделать меня своим из пропагандистских целей, чтобы как-то реанимировать собственные умирающие ряды.