Журнал «Если», 2003 № 10
Шрифт:
— Вы хотите получить значок, — деловито прервал его Холдеман. — Значок федерального агента. Не так ли? Значок, который поможет вам осуществить вашу компанию в защиту морали.
Эммет, Холдеман и Крог ухмыльнулись, словно вспомнили один и тот же анекдот.
— Значок не так уж и важен, — ответил Фил. — Просто теперь я вижу, в чем ошибка.
— Я считаю, что мы вполне можем удовлетворить ваше желание, не правда ли, мистер президент? — вновь перебил его Холдеман. — Мы ведь дадим ему значок. Ну, вы понимаете, в качестве подарка.
Президент заморгал.
—
— У вас нет значка, — твердо сказал Холдеман.
— У меня нет? — Президенту пришлось наклониться, чтобы открыть ящик письменного стола, теперь он поднял взгляд и, моргая, посмотрел на Фила.
— Но мы закажем новый значок, — обещал Холдеман, а потом повернулся к Эммету и добавил: — Да, сделаем специальный заказ.
Они переглянулись. Фил не сомневался, что они обменялись между собой каким-то сигналом. В комнате было так жарко, что Филу показалось, будто его накрыли пуховой периной. К тому же во рту появился какой-то горький привкус, от которого першило в горле.
Холдеман сказал президенту:
— Вы помните идею относительно книги?
— Да, — кивнул президент. — Идея, связанная с книгой.
Его глаза, казалось, мигали сами по себе, словно плохо отрегулированный механизм.
— Замечательная идея, — подсказал Холдеман, словно укоряя упрямого или стеснительного ребенка, и у Фила появилось глубокое внутреннее убеждение, что человек, с которым он разговаривает, вовсе не президент.
Или президент, но давно превратившийся в фальшивку, оболочку, механическую куклу. «Та же самая метаморфоза происходила и со мной, — подумал Фил, — пока не засиял очищающий белый свет. И если я не попытаюсь изменить свою жизнь, такой конец неизбежен».
— Замечательная идея, — повторил президент, и его губы дрогнули. Он хотел улыбнуться, но получилось судорожное подергивание. — Да, вот в чем она состоит: вы могли бы написать книгу для детей, ну, точнее, для молодежи. На тему о… о…
— О том, как добиться успеха, — подсказал Холдеман.
— Да, как добиться успеха, — повторил президент. — Да, именно. — И начал разглагольствовать о том, что истинный талант есть результат глубокой внутренней мотивации и самодисциплины; он вполне мог быть одной из механических кукол в Диснейленде, разговаривающей даже тогда, когда ее никто не слушает.
— Ну, — сказал Холдеман, когда президент замолчал или исчерпал программу, — я полагаю, что мы закончили.
— Подарки, — сказал президент, наклонился к нижнему ящику стола и принялся что-то искать. — Никто не сможет упрекнуть Дика Никсона в том, что он плохо обращается со своими гостями, — продолжал он, выкладывая на стол блестящие подписанные фотографии, запонки, пепельницу и высокий бокал с изображением Белого Дома.
Эммет сделал шаг вперед и сказал:
— Спасибо, сэр. Мистеру Дику и мне оказана высокая честь.
Казалось, президент его не слышит. Он продолжал рыться в ящике стола.
— Тут есть чудесные булавки. Очень красивые булавки для лацканов пиджаков.
Холдеман и Эммет переглянулись, и Холдеман сказал:
— Мистер президент,
— Да, булавки, вроде этой, — сказал президент, коснувшись лацкана своего костюма, — с американским флагом. У меня они где-то…
— Мы найдем, — пообещал Холдеман, в голосе которого вновь появилась резкость.
Он подтолкнул президента к Филу. Возникла неловкая пауза, пока Эгил Крог фотографировал президента и Фила, которые пожимали друг другу руки, стоя на синем ковре с белыми звездами перед флагштоками с развевающимися флагами. Вспышки света… нет, всего лишь вспышки камеры. Фил заморгал, и Эммет повел его к выходу, через офисы и длинные коридоры, и вскоре они оказались под серым небом на холодном воздухе, где их ждал автомобиль.
— Все прошло удачно, — сказал после небольшой паузы Эммет.
Он вел машину — ее взял на прокат Фил — по направлению к отелю.
— Кто ты такой на самом деле? — спросил Фил. — И чего тебе нужно?
— Я твой агент, Фил. И я о тебе забочусь. Это моя работа.
— А то странное существо, твой приятель Холдеман, он заботится о президенте?
— Президент — это произведение искусства, не так ли? Он выиграет выборы на третий срок и на четвертый. Такой человек слишком полезен, чтобы отказываться от его услуг. В отличие от тебя, Фил, он все еще может нам помочь.
— Его победили в 1960 году, — возразил Фил. — Выборы выиграл Кеннеди. А в 1962 году он проиграл губернаторские выборы в Калифорнии. Сразу после объявления результатов он сказал, что оставляет политику. А потом что-то произошло. Он вернулся. Или его вернули, так? Деревянный конь, — сказал Фил, чувствуя себя опустошенным, — которого греки принесли в качестве дара.
— Он больше не проиграет, — заявил Эммет, — можешь не сомневаться. Не в 1976, не в 1980, и не в 1984-м. У нас получилось: ты и он, — Эммет улыбнулся, продемонстрировав превосходные белые зубы. — Нужно добыть для тебя приглашение на одну из вечеринок. После того как ты закончишь книгу, это будет превосходная реклама.
— Ты не хочешь, чтобы я закончил книгу, — возразил Фил. Он почувствовал, что задыхается, и попытался ослабить узел галстука. — Вот в чем дело. Ты позаботишься о том, чтобы я не довел свое творение до конца.
— Фил, Фил, Фил, — увещевал Эммет. — Опять у тебя появилась одна из твоих диких теорий о заговоре? Ну, что теперь? Заговор скучных степенных «костюмов», объединившихся, чтобы помешать существованию творческих личностей? А теперь послушай меня, приятель. Нет никаких заговоров. Есть лишь обычные парни, которые честно выполняют свою работу, стараясь сделать мир чуточку более приятным местом. Ты считаешь, что мы опасны? Тогда взгляни на себя, Фил. Благодаря мне ты получил все, о чем только мог мечтать. Если бы не я, ты бы ничем не отличался от уличного бродяги. Жил бы в доме без лифта, где даже нет горячей воды, писал бы порнографические романы или научно-фантастическую чушь, получал бы гроши, которых едва хватало бы на оплату электричества. Ты бы постоянно жаловался на то, что в тебе умер гений. Посмотри правде в глаза, Фил. Я много тебе дал. Все самое лучшее.