Журнал «Если», 2004 № 02
Шрифт:
Минуту спустя Эмбер уже лежала позади Моники, натянув на лицо фильтр-маску.
— Я не хочу, чтобы у нее это получилось, — сказала она. — И плевать мне, что там заявляет мать — я не мусульманка! И этот судья не посмеет меня тронуть. Потому что не имеет права, — добавила она. Страсть в ее голосе боролась с неуверенностью.
— А может, и не захочет? — Еще один мешок. — Лови.
Эмбер схватила мешок, но слишком поздно обнаружила, что тот полон воды и головастиков. Упругие слизистые ленты, напичканные крошечными, похожими на запятые существами, разлетелись по всему помещению и срикошетили от стен дождем лягушачьего конфетти.
— Ой!
Моника
— О, только не это!
Оттолкнувшись от пола, она вытянула из фильеры полосу впитывающей бумаги, смяла ее в комок и заткнула им сетку вентилятора над отстойником. Потом они вооружились мешками для мусора и занялись головастиками. К тому времени когда они справились с липкой упругой массой, фильера стала пощелкивать и жужжать, вырабатывая целлюлозу из баков с водорослями и превращая ее в полосы бумаги.
— Это был действительно умный ход, — решительно проговорила Моника, когда утилизатор всосал последний мешок. — Ты случайно не знаешь, как на корабль попала жаба?
— Нет, но я наткнулась на одну в общем отсеке за смену до конца последнего цикла. Она там носилась как угорелая, и я ее подбросила обратно Оскару.
— Значит, придется с ним потолковать. — Моника мрачно взглянула на трубу. — Я собираюсь залезть обратно и поставить фильтр на место. Хочешь, чтобы я стала Бобом?
— Гм-м… — Эмбер задумалась. — Не уверена. Решай сама.
— Ладно, Боб выходит на линию. — Лицо Моники слегка расслабилось, потом приобрело решительность. — Насколько я понимаю, у тебя есть выбор. Хотя мать обложила тебя со всех сторон, верно?
— Да. — Эмбер нахмурилась.
— Ясно. Считай, что я идиот. Расскажи мне все подробно и сначала.
Эмбер ухватилась за трубу, проползла немного и опустила голову, чтобы та оказалась поближе к Монике/Бобу, парившей в воздухе.
— Я сбежала из дома. Мать мной владела— то есть у нее были родительские права, а у отца — нет. Поэтому папа помог мне продать себя в рабство компании. Компанией владеет трастовый фонд, а я стану его владельцем, когда достигну совершеннолетия. Поскольку сейчас я движимое имущество компании, то она указывает мне, что юридически следует делать. Однако одновременно была основана и холдинговая компания, приказы которой отдаю я. Поэтому я в определенной степени самостоятельна. Правильно?
— Примерно так, — нейтрально отозвалась Моника.
— Проблема в том, что большая часть стран не признает рабства. А в других, которые его признают, нет эквивалента компаний с ограниченной ответственностью, не говоря уже о таких, которые могут управляться другой фирмой из-за границы. Папа выбрал Йемен — там действует дурацкая разновидность шариатских законов, у страны дерьмовая репутация по части прав человека, но они соответствуют уровню юридических стандартов, принятых в ESA, и ведут дела через турецкий законодательный брандмауэр.
Так вот, формально я, пожалуй, янычарка [9] , у которой христианка-мать. Это делает меня неверной христианкой-рабыней исламской компании. Но теперь эта тупая сволочь перешла в шиизм. Обычно мусульмане считают, что если отец был мусульманином, то и его дети тоже мусульмане — то есть религия «наследуется» по отцовской линии. Но она подбирала секту очень тщательно и выбрала такую, которая исповедует прогрессивный взгляд на права женщин — они нечто вроде исламских либеральных конструктивистов! Ведь для своего времени пророк на голову опережал современников, и
9
В имперской Турции янычарами становились дети, угнанные в рабство и обращенные в мусульманство
— А он еще не пытался заставить тебя жить по каким-то новым правилам? — спросила Моника/Боб. — Пытался ли ограничить твою свободу воли или воздействовать на твое сознание?
— Пока нет, — хмуро признала Эмбер. — Но он не дурак. Вполне возможно, что он использует мать — и меня — как способ добраться до всей нашей экспедиции. Заявить право на юрисдикцию, подать арбитражный иск… или что-нибудь в этом роде. Все может обернуться даже хуже: он может приказать мне полностью подчиниться своему специфическому толкованию шариата. Они допускают импланты, но требуют обязательного концептуального фильтрования. А если мне включат эту фигню, то я в конце концов в нее поверю!
— А теперь расскажи, почему ты не можешь просто отречься?
— Глубокий вдох.
— Могу, даже двумя способами. Или отречься от ислама, что сделает меня вероотступницей и автоматически аннулирует мой договор с холдинговой компанией, но тогда мать станет моей владелицей. Или заявить, что документ не имеет юридической силы, потому что я находилась в США, когда подписала его, а рабство там противозаконно. Но и в этом случае мать станет моей владелицей, потому что я несовершеннолетняя. В конце концов я могу надеть чадру, жить как благопристойная мусульманка и делать все, что велит имам, вот тогда мать не будет мною владеть — но обязана назначить наставника. О, Боб, она очень хорошо все продумала!
— Угу. — Моника развернулась, опустилась на пол и посмотрела на Эмбер взглядом Боба. — А теперь, когда ты поведала мне о своих проблемах, начинай думать, как твой отец. Он каждый день еще до завтрака выдавал десяток творческих идей — именно так он и создал себе имя. Мать загнала тебя в угол. Вот и придумай способ, как из него вырваться.
— Хорошо. — Эмбер обняла толстый гидропонный трубопровод, как спасательный круг. — Это юридический парадокс. Я угодила в ловушку. Пожалуй, я могу поговорить с судьей, но ведь выбрала она. — Эмбер прищурилась. — Юрисдикция. Эй, Боб. — Она выпустила трубу, оттолкнулась и взлетела. Волосы струились следом за ней, будто хвост кометы. — Как надо действовать, чтобы создать себе новую юрисдикцию?
Моника улыбнулась:
— Насколько мне помнится, традиционный способ заключается в том, чтобы захватить кусок земли и сделать себя его королем. У меня есть друзья, с которыми, как я полагаю, тебе следует познакомиться. Они не очень-то разговорчивы, а сигнал отсюда до Земли идет два часа… но, думаю, ты увидишь, что они уже ответили на этот вопрос. А почему бы тебе сначала не поговорить с имамом? Узнать, что у него на уме. Возможно, он тебя удивит. В конце концов, он мотался здесь еще до того, как твоя мамуля решила использовать его влияние против тебя.