Журнал «Если», 2004 № 02
Шрифт:
— А что ты смотрел, когда я тебя прервала? — не отставала Таша.
— За последние двенадцать часов Комитет провел три успешные облавы. Одну в Шанхае и еще две в Сибири, — сдался Джек.
— Магические лавки? — шепотом спросила она.
— Не могу сказать.
— Господи! И почему люди забивают себе голову этой чепухой!
— Я не говорил…
— Ничего не говорил, — успокоила она его.
Таша встала с кровати. Она подумала о мальчиках. Джек видел, как за влажными глазами рождаются страхи, как паника заслоняет здравый смысл. Но они ведь здесь в безопасности. Таша всегда
— Хорошо выглядишь, — он сменил тему.
Ночная рубашка его жены была прозрачной, ткань испускала недавно открытые феромоны. Инопланетяне ничего не знали о биологии людей, но подарили им приборы, способные анализировать и синтезировать все до единой молекулы в природе. Еще один переворот в безумный век, когда сотня революций в бешенной скачке нагоняли одна другую.
И все же грудь женщины способна увлечь любого мужчину.
— О чем ты думаешь? — спросила Таша, заранее зная ответ.
Он поглядел на окно смайликов, думая о постоянно наблюдающих за ними станциях ООН.
— Может, нам вызвать другой вид, — предложил он. — Что-нибудь более развлекательное.
— Что-нибудь циничное?
— Несомненно, — объявил он.
— Ладно, — сказала она, направляясь в ванную, — выбор я доверю тебе.
Джек стянул рубашку, экстраглазками сканируя меню развлечений в номере.
— Так это был Тиммонс? — перекрикивая шум бегущей воды, крикнула из ванной Таша.
— Да. А в чем дело?
— Разве не он получил ту большую премию? Все говорили, что ее получишь ты, но он купил десяток бюллетеней для своих друзей…
— Это была всего лишь премия, — возразил Джек.
— Ну разумеется.
Сделав выбор, Джек упал на чистые простыни и уставился в белую пустоту потолка.
— Сэм носит экстраглазки, — сказал он. — Я поначалу даже и не заметил.
Шум воды прекратился.
— Что ты сказал?
— Экстраглазки у Сэма не хуже моих. — Джек покачал головой. — Он сказал, что заполучил их обходным путем, через одного друга.
— Так и я свои получила так же, — возразила Таша.
— Я помню.
— Ты мой друг.
— Всегда, — промурлыкал он. А потом закрыл чудо-глаза и перестал видеть что-либо. — Всегда, — со вздохом повторил он. — Сэм пригласил меня поужинать с ним завтра вечером. Ради былой дружбы.
— Пусть лауреат и платит, — сказала Таша.
— Он заплатит. Еще как заплатит.
Повернув голову, Джек снова открыл глаза. В окне смайликов возникли оцифрованные любовники, с пылом занятые тем, чему следовало бы происходить за закрытыми дверями, и Оракул оставил их без внимания, рассматривая то, о чем не следует упоминать вслух.
— Станут ли люди когда-нибудь снова писать научную фантастику?
Нанофоны многократно усилили слова человека, в голосе которого звучала ностальгия и неподдельная надежда. Некогда он был издателем — невысокий, красивый пожилой мужчина, когда-то известный
— Джек, представься, пожалуйста. Ради тех, кто живет на Плутоне. А потом, если ты не против, выскажи свое веское мнение: будет кто-нибудь писать серьезную фантастику?
— Не знаю, насколько веским будет мое мнение, — улыбаясь, сказал Джек, глядя в необъятный зал.
Участников дискуссии пришли послушать около тысячи фэнов. Костюмов было немного. Публика собралась по большей части белая, в основном мужчины, и все как будто были заинтригованы происходящим. Джек собрался с мыслями, излагая вкратце свою биографию. В молодости он с грехом пополам зарабатывал на хлеб как писатель. Потом его книги перестали продаваться, и начались проблемы с пристраиванием новых текстов. Здесь Джек бросил быстрый насмешливый взгляд в сторону издателя.
— А потом все переменилось, — продолжал Джек. — Инопланетяне и футуристические технологии снова вдруг стали интересны широкой публике, и в следующие несколько лет рекой полились переиздания и допечатки моих старых вещей. И впервые за свою карьеру я стал зарабатывать действительно приличные деньги.
Угрюмое бормотание в аудитории.
— Я как раз собирался построить дом моей мечты, — поведал он, — когда случился Хьюстон.
С тем же успехом он мог сказать Санкт-Петербург. Или Мадрас. Но собрались здесь по большей части американцы, и у всех и каждого были родственники или знакомые, погибшие в катастрофе на юге Техаса.
— В одночасье наше общество совершило прыжок от любопытства и спекуляций к панике, а когда здравомыслие наконец возобладало, мы приняли ряд жестких, прагматических решений.
Сотни задниц заерзали на сиденьях.
— Джек, — снова сказал издатель, словно они были лучшими друзьями, — ты никогда мне об этом не рассказывал. Как ты, собственно, получил пост в комитете «Оракул»?
— Честно говоря, не знаю, — Джек пожал плечами.
Большинство фэнов решили, что он шутит. Даже издатель рассмеялся:
— Нет, правда. Я всегда думал, — поправь меня, если я ошибаюсь, — что поводом послужили твои предупреждения по телевизору: мол, слишком многие перемены происходят слишком быстро.
— Не один я выступал с такими предупреждениями, — возразил Джек.
— Но ты предсказал проблемы с технологиями смайликов. Всю эту историю с «магией».
Смайлики жили сегодня в межзвездном пространстве общинами, расположенными на огромном расстоянии друг от друга. Отчасти объяснялось это тем, что свою родную планету они уничтожили. Это была одна из «проходных» деталей, которая оказалась погребена под их чудесами и надменным хвастовством. То же случилось и в Хьюстоне, только во много меньшем масштабе. Частная исследовательская лаборатория на основе спецификаций, взятых из открытого фонда, построила машину, которая должна была производить совершенные нанопроцессоры в огромных количествах. В результате погибло два миллиона человек, город был разрушен, и по сей день Техас кипел и выплевывал черные ядовитые облака.