Журнал «Если», 2004 № 07
Шрифт:
— Да, я.
— Таракан — и рисует! Это ж охренеть можно!
— Отчего же? — вежливо спросил я. — Я хотел сказать — почему бы им не рисовать?
— И замечу, это у них получается очень неплохо, — сказал капитан.
— У меня в кабинете — конечно, не здесь, а дома — висит очень неплохая копия одной из его картин.
— Какой именно? — спросил я, невольно заинтересовавшись.
— «Крыльцо 7», — ответил Признер. — Это очень красивый туманно-голубой пейзаж, который… Вы его знаете? — Он беспомощно пошевелил пальцами, но я его понял.
Я покачал головой.
— Нет. Впрочем, Генри написал очень много хороших картин.
— И еще больше посредственных, — вставил Джонсон. Он хотел добавить что-то еще, но тут вернулся официант с вином и устрицами. Раньше я видел их только на картинках, так как в океанах планеты летателей не водилось ничего подобного. Серовато-белые блестящие моллюски лежали на створках перламутровых раковин и, казалось, чуть заметно шевелились. Джонсон выжал на свою порцию половинку лимона, потом посыпал каждую устрицу мелко нарезанным зеленым луком. Взяв раковину, он запрокинул голову назад, и моллюск соскользнул прямо ему в рот. Я проделал то же самое. Устрицы оказались довольно вкусными, особенно если не слишком задумываться о том, что ты ешь.
Когда с устрицами было покончено, подали омаров. Капитан Признер показал мне, как вскрывать панцирь и извлекать мясо с помощью специальной вилки. Вкус омаров тоже оказался приятным, хотя есть их мне было нелегко — уж больно напоминали они своим строением летателей. После омаров я заказал еще порцию устриц.
Между тем еда и выпивка, казалось, немного смягчили Джонсона. Он даже извинился перед сидящими за столом за свое поведение.
— Это все межзвездный перелет, — оправдывался он. — Каждый человек, которому предстоит прыжок, испытывает вполне понятное волнение.
— Да будет тебе, Джордж, — возразил капитан. — Ты-то летишь не в первый раз.
— Скажешь, я не прав? — Джонсон ухмыльнулся. — А ну-ка, малыш, — обратился он ко мне, — посмотри повнимательнее на нашего капитана. Сколько, ты думаешь, ему лет?
Я пожал плечами.
— Я не умею определять возраст людей, — признался я. — Для этого я слишком мало с ними общался.
— Все-таки попробуй, — не отступал Джонсон. — Ну-ка, Майк, повернись, покажи парню седину на висках.
Я немного подумал.
— Лет сорок, сорок пять?
— Ему двадцать шесть! — выпалил Джонсон, не скрывая своего торжества.
— Пока только двадцать пять, — поправил капитан. — Двадцать шесть мне исполнится лишь в следующем месяце.
Я невольно вспыхнул.
— Прошу прощения, сэр! — воскликнул я. — Я не хотел…
— Ничего страшного, малыш, — перебил Джонсон. — Капитан не барышня. К тому же ты его еще пожалел: по всем стандартам наш мистер Признер выглядит гораздо старше. Скажи-ка ему, Майк, сколько лет самому старому из капитанов на этой галактической трассе?
— Все капитаны межзвездных линий уходят на пенсию в тридцать
— И сколько тебе было лет, когда ты начал готовиться к этой профессии?
— Двенадцать.
— А в каком возрасте ты совершил свой первый переход?
— Тогда мне исполнилось девятнадцать лет и три месяца.
— Видишь, малыш? Восемь лет подготовки и двенадцать лет службы! Не слишком долгая карьера, верно?
— Ну, учитывая количество приемов и банкетов, на которых мне приходится присутствовать, капитанская карьера может показаться даже чересчур долгой! — пошутил Признер.
Мы рассмеялись, потом капитан серьезно добавил:
— Прыжок действительно влияет на некоторых людей, но мы этого и не скрываем. Поле, которое заставляет корабль двигаться, обладает большой мощностью и способно воздействовать на живой организм, однако это вовсе не означает, что межзвездный прыжок как таковой вреден для человека. Столь низкий пенсионный возраст является лишь необходимой предосторожностью, на которую компания идет ради безопасности пассажиров.
— Но согласись, Майк, прыжки все-таки сказываются…
— О'кей, они действительно сказываются. Но все дело, скорее, в колоссальной ответственности, чем в реальном физическом вреде.
— Но ведь прыжки влияют не только на капитанов, но и на пассажиров, Майк, — не отступал Джонсон. — Иногда стабилизирующее поле начинает действовать на них, и тогда люди впадают в панику. Подобное происходит, к примеру, во время космического шторма, когда напряженность поля неизбежно возрастает.
Капитан отставил бокал.
— Послушай, Джордж, мне кажется, ты выбрал не самое подходящее время и место, чтобы говорить о таких вещах.
— А я хочу о них говорить, Майк. И не увиливай, пожалуйста… Как насчет «Утренней звезды»?
— Нет никаких доказательств, что в ее гибели виноват шторм, — сухо заключил капитан.
— Черта с два — нет доказательств! Я сам видел обломки, которые подобрали на месте крушения! — Джонсон повернулся ко мне. — У меня был приятель, Харви Дент, он занимался на Тансисе страховым бизнесом. Харви показывал мне кое-что со «Звезды».
— Лучше помолчи, Джордж! — предупредил капитан, но Джонсон не обратил на него никакого внимания.
— У Харви были неприятности с женой. Проще говоря, она его вышвырнула, и он несколько месяцев жил в своей конторе. Я столкнулся с ним в кафе на первом этаже нашего офисного здания, и Харви пригласил меня с ним выпить. Сам он сидел в кафе уже давно и успел изрядно набраться.
«Джордж, — спросил меня Харви, — хотел бы ты иметь кошку?»
А надо сказать, что на Тансисе кошки считаются предметом роскоши. Местные жители буквально с ума по ним сходят и готовы платить бешеные деньги за каждую хвостатую тварь. Когда дела Харви были в порядке, он купил своей жене кошку в рассрочку и с тех пор регулярно делал причитающиеся платежи.