Журнал «Если», 2006 № 12
Шрифт:
Несколько минут Аэлита шарила рукой по всем ближним ящикам.
— А помятые сгодятся?
— Без разницы, только давай быстрей. — Паша выхватил бумагу чуть не силой, но сразу виновато улыбнулся. — Все будет хорошо, марсианка. Я тебе точно говорю…
Рука, как ни странно, ничего не забыла. Стоило листку оказаться на краешке стола, как по его сероватой поверхности рассыпались математические символы. Цепочка из интегралов смотрелась в этом кабинете так неожиданно и дико, что Паша даже тряхнул головой. Нет, первая формула не пропала, как наваждение. Наоборот, в памяти стали всплывать остальные. После третьей рука окрепла, и дело пошло быстрей. Писал Паша крупно,
— Только не сбивай, — попросил он удивленную Аэлиту. — Не могу сконцентрироваться, когда отвлекают…
Впрочем, результат Паша знал еще задолго до того, как поставил в конце второй страницы жирную точку. Знал, что у него получится в итоге полукольцо для простой системы пятого уровня с периодом фазового смещения сигма три. Много ума здесь не нужно. И локальная вероятность — девяносто девять и четыре девятки после запятой. Почти идеальный вариант. Просто с некоторых пор он перестал доверять своим ощущениям. Интуицию лучше проверить расчетами. Хотя бы приблизительными. А вот тонкая доводка — это уже как масть пойдет. Сегодня Паша чувствовал: масть у него пойдет такая, что мало никому не покажется. Третий звонок уже прозвучал. Зрители могут занимать места согласно купленным билетам…
— Сиди, как сидишь, — шепотом предупредил он Аэлиту. — Не крути головой, ничему не удивляйся, ничего не говори и ни во что не вмешивайся. Что бы ни случилось, молчи, как будто тебя здесь нет. Поняла?
Аэлита озадаченно кивнула.
— Вот и хорошо.
Паша резко поднялся.
— Дамы и господа, прошу минуточку вашего внимания. Можно мне произнести тост?
Общий гул затихал несколько долгих секунд. Все головы повернулись к Паше.
— Я бы хотел сказать несколько слов о нашем совместном будущем. С вашего разрешения, естественно, Павел Павлович…
Ничего не подозревающий шеф развел руками и великодушно кивнул. Давай, мол, не робей, воробей. А Паша и не думал робеть. Он коротко и ясно сказал все, что накопилось в душе за эти три года. А потом в вязкой тишине медленно наполнил свой стакан остатками отвратительного вина, выбрался из-за стола, плеснул красную жидкость в лицо Пал Палычу и добавил:
— Спасибо вам за все!
Лица коллег вытянулись. Кто-то из женщин охнул. Кто-то не растерялся и протянул шефу салфетку. Трясущейся рукой Пал Палыч вытер лицо и указал на дверь.
— Идите вон, Дугин, вы пьяны!
Паша изобразил на лице свою самую издевательскую ухмылку.
— Позвольте мне самому решать, что мне теперь делать и куда идти!
Красное пятно уже расползлось по галстуку и по белой рубашке Пал Палыча. Пятно, которое не смывается ничем. Шоу удалось на славу. Жаль, что никто не поймет его истинного смысла…
Аэлита догнала Пашу уже на улице.
— Ну, ты дал, Сын Неба! — рассмеялась она. — Славный переполох устроил. Благодаря тебе у меня сегодня был самый счастливый день в году. Я даже мечтать о таком празднике не могла. Спасибо тебе, Паша. Вот только дальше что? Он же тебя уволит. Может, мне тоже уволиться?
Паша отмахнулся.
— Без работы я не останусь. А тебе советую не напрягаться. Будет лучше, если ты прямо сейчас вернешься в офис. Покрутись там еще полчасика, пока шум не утихнет. Надо выждать. Пусть Пал Палыч перекипит. Понимаешь, марсианка, не такой уж он плохой человек, как кажется. На самом деле он просто запутался слегка. И поправить его было некому. Думаю, теперь все изменится.
— Думаешь? — засомневалась Аэлита.
—
Паша не мог ничего рассказать. Да и не поверила бы ему Аэлита. А кто бы поверил, что Пал Палыч после бокала красного вина, эффектно вылитого ему на рубашку, с вероятностью девяносто девять и четыре девятки после запятой подпишет через месяц очень выгодный договор? А еще через месяц он станет эксклюзивно продавать продукцию молодой московской фирмы «Танго», которая только неделю назад вышла на рынок. Сегодня еще никто не знает, что программа «Танго amp;Кэш» пойдет буквально на ура. Даже сами производители в себе не уверены. Никто не знает и о том, что всего через год капитализация и обороты фирмы «ПариС» позволят ей переехать пусть и в небольшой, но очень уютный особнячок в тихом центре.
Правда, Пашин прогноз воплотится в реальность только в том случае, если он третьего января подаст заявление об уходе. Без Паши локальная система выйдет на расчетные параметры, а с ним — нет. И так всегда. Паша умеет делать людей счастливыми. Но никак не может сделать счастливым себя. Ему остается только успокаиваться тем, что «сбыча мечт» — не такое уж утомительное дело. А иногда даже приятное. Как сегодня, например, когда совпало сразу несколько вероятностных линий. Все равно с этой работой ему скоро пришлось бы распрощаться. А так и развлекся, и Аэлиту порадовал, и Пал Палычу помог, да и всем бывшим уже коллегам обеспечил спокойное будущее лет на десять вперед. Такие дела…
— Ты точно не обидишься, если я сейчас вернусь? — осторожно поинтересовалась Аэлита.
— Иди, пока нас не увидели вместе, — поторопил ее Паша. — И не вздумай ко мне приближаться, когда я появлюсь заявление об уходе подписывать. Не дразни гусей…
— Позвони, как устроишься. Только обязательно. Дай мне слово, Сын Неба.
— Позвоню. Даю слово, — кивнул Паша. Он не хотел ее сегодня расстраивать…
Аэлита ушла. Паша остался один на улице Химиков. Порыв ветра размазал холод по щеке и донес звук знакомой мелодии. Где-то невдалеке терзал гитару Карлос Сантана. Паша похлопал себя по карманам, вспомнил, что сигареты у него давно закончились, и огляделся в поисках киоска. Что за черт? Еще на прошлой неделе напротив магазина стоял киоск, а теперь его нет. Придется, зйачит, терпеть до самого дома. Стрелять сигареты на улице — не в его правилах. Правда, дома он окажется еще не скоро. Нужно будет пройти четыре квартала, дождаться нужной маршрутки, потом забиться в ее теплое и сырое нутро и еще полчаса петлять по городу. Ведь ему нужно на самую окраину, где нет взлетающих в холодное небо больших зеленых елок, а есть лишь тоска и горы черного снега по обочинам дорог…
Артем Белоглазов
Бимка
Бимка смотрел на Лёньку своими пуговичными глазками и часто-часто дышал, высунув между зубами кончик розового языка. Наклонив голову так, что одно длиннющее ухо свесилось почти до самой земли, Бимка постукивал хвостом и все смотрел, смотрел на мальчишку. Бока собаки вздымались, и опадали, и вновь раздувались, точно у диковинной рыбы-ежа, которую держал в аквариуме Петр Андреевич, отец лучшего из Лёнькиных приятелей. «Жаль, что Сашка по воскресеньям у бабки, — думал Лёнька. Впрочем, он бы и сам не отказался лишний раз полакомиться горячими, с пылу с жару пирогами и ватрушками. — Жаль. Мы б тогда…»