Журнал «Если» 2007 № 01

Журнал ЕСЛИ

Люди с корабля, зачем бы ни шли сюда, вскоре возвратятся на борт. Затесавшись в эту группу, прикрываемая ими, она могла беспрепятственно вернуться на «Покоряющий».

А как же Рек?

Ничего: находясь на корабле, она сумеет, конечно, устроить так, чтобы Вольного охотника Телана отобрали в мадигскую часть контингента.

Нарин шла — не быстро, как бы разминая ноги после построения и полета, направление держала не прямо на приближавшихся, но расстояние между ними сокращалось. До группы оставалось не более двадцати шагов, когда составлявшие ее люди разошлись, пошли веером. Каждый человек с корабля держал в руках какие-то пакетики, коробочки, флажки… Вот один из флотских поравнялся с солдатом, окликнул его. Оба остановились. Звездник протянул солдату то, что держал в руке, и оба стали разглядывать это.

— Восьмой! Она вздрогнула. Повернулась. Узнала — сублейт из Боевой части-2: кваркотронная служба. Офицер протягивал ей

что-то, по размеру — футляр для перстня.

— Первый приказал вручить. Воспользуйтесь немедленно, нужна полная информация. Вот так — торопливо, без предисловий, зато с дружеской улыбкой, для наблюдающих со стороны.

— Сублейт, доложу лично на борту. Обеспечьте… Продолжая улыбаться, он едва заметно качнул головой: — Таких указаний не имею. Выполняйте приказание. Повернулся и пошел назад. Через три шага оглянулся, помахал рукой, изображая дружеское прощание. Как?! Это уже другая операция. Меня швыряют в нее, не спросив? Пренебрежение? Или… удобный способ отделаться от меня? По возникшим подозрениям? Или просто — нас нигде не любят, потому что мы не подчинены временным начальникам, а только нашему Корпусу?

Обидно. Однако порядок действий таков: сперва выполни приказание, а потом можешь обижаться хоть до заворота кишок. Ну что же, все готово к скоростной передаче. Подключить чип памяти. Нажать кнопочку.

Все так просто. Но… нет.

Потому что чип этот пишет без разбора всё происходящее с тобой и вокруг. Тебе он не подчиняется. Он — как «черный ящик» самолета, корабля…

Но в этом «всём» оказалось слишком много личного. О чем докладывать она не хочет и не станет.

Только лично, командующий. Или…

А что, собственно, «или»?

Или — открытое неповиновение, разрыв связей. И вместо «Покоряющего» — леганский корабль. Где я всего лишь рядовой, никакой не разведчик…

Что же: есть выбор.

На приборчике трижды мигнул зеленый, с булавочную головку, индикатор. Требуют передачи.

Нет, впору обидеться как следует. От души. Как это так — ее отказались вернуть на борт? О нее уже и ноги стали вытирать?

Хотя, похоже, на обиду времени не остается. Все зашевелилось. Значит, сейчас объявят построение. И товар будет предъявлен лицом.

24

— Главный Щитоносец волнуется: все ли идет как надо. Уже чувствует себя генеральным директором фирмы. И проявил заботу о людях: посоветовал дать им право выбирать самим — на чью сторону вставать. Как это тебе? — Человеколюбец. Как будто им не все равно. А что ты ответил? — Согласился. И успокоил. Все по программе, сложностей не предвидится. Сказал, что сумму страхования продаваемых следует увеличить — процентов на двадцать. На такой шаг нужно его разрешение, но он, думаю, позволит. — А они? — Согласятся, если дать им понять: мы — люди понимающие, с жизненным опытом. И если где-то, когда-то, у кого-то возникнут предположения, что суммы, которые Редан получит за своих солдат, значительно меньше тех цифр, какие будут стоять в отчетах командующих, мы никак не станем реагировать. Просто промолчим. — Интересно… велико ли будет расхождение? — Ну… думаю, такое же, что и у нас. — Ничего себе у них аппетит! — Не нам одним жить хочется. Грешно не воспользоваться таким случаем. Потомки не простят.

— Думаешь, эти деньги дойдут до потомков? Вместо ответа советник проговорил уже иным тоном: — Ну-с, похоже, пора и нам выйти — поприсутствовать на предъявлении товара и понаблюдать за впечатлением, какое наши ребята произведут на военачальников. А также — не сцепятся ли покупатели уже на этом этапе. Может понадобиться и наше вмешательство. Ты готов? Пошли. Достойно, неторопливо, уверенно, честный, открытый взгляд, доброжелательная улыбка, бездна демократизма, но и ощущение собственного достоинства… — И почему ты не пошел в театральные режиссеры? — Мало платят. В юмористы бы пошел, но глуповатости не хватает. И вкус мне родители привили, к сожалению, хороший. Ничего, мне и тут не пыльно. Постой. Мне положено показаться первым. Не обижайся. — Только после тебя, ваше превосходительство!

25

Вся солдатская масса услышала: каждому предоставляется свобода выбора — в северную группу идти или в южную. Представителям обеих покупающих сторон дано было по пять минут на краткий рассказ о том мире, за который людям предстояло сражаться.

Что можно сделать за пять минут? Оглушить слушающих таким количеством информации, пусть и самой неправдоподобной, чтобы у них голова кругом пошла и они, не размышляя, кинулись именно в эту сторону.

Правда, покупающие стороны в этом смысле находились не в равном положении. Второй обладает преимуществом: слышит все, сказанное первым, и может заметить и учесть все ошибки. А также пусть не прямым текстом, но достаточно недвусмысленно указать на несообразности в картинах, развернутых первым оратором.

После недолгих препирательств решили бросить жребий. Начал Мадиг, и командующий

Юкан Маро за условленные пять минут успел рассказать войску, что «Мадиг — мир из самых древних, с цивилизацией высокого уровня, сильный, богатый, добрый, освоивший уже много планет, где люди процветают; выигравший два с лишним десятка войн, причем потери в них всегда были самыми ничтожными по всем галактическим меркам. При этом сам он никогда не нападал первым, агрессивность Мадигу чужда. К людям, защищающим его интересы, он относится с величайшим уважением, всегда готов предоставить им возможность поселиться в любом из освоенных миров, обзавестись семьей, найти занятие по вкусу, богатеть, процветать — и никогда больше не подвергать себя никаким опасностям, если только непреодолимые обстоятельства не заставят снова взяться за оружие. И в той войне, которую Мадиг теперь несомненно выиграет, каждый ее участник сможет получить землю на той планете, за которую ведется спор. Так что, выбирая Мадиг, выигрывает не только сам принимающий решение, но и все его родные и близкие, и все их потомство, поколение за поколением. Кстати, девушки на Мадиге — как известно всей Галактике, отличаются красотой, добротой, кротостью и домовитостью. Если же кто-то предпочтет и далее пребывать в военном ремесле, то нигде в Галактике он не найдет лучших условий для служебного совершенствования и роста. Иными словами: парни, почему вы все еще не в нашем строю?»

Когда адмирал закончил, возникший гул ясно дал понять, что его слова не прошли навылет, из уха в ухо, но были действительно услышаны, оценены и приняты к сведению.

Экибал Тустас отлично понимал это. Однако не смутился. И заговорил уверенно, напористо.

«Что же лучше: полная сил, надежд, дерзаний молодость — или общество, вынужденное по своей старости вести осторожный, скучный, лишенный серьезных интересов образ жизни? Такое, что не стремится более к прогрессу, новым успехам и блистательным победам, но пытается лишь заранее проигранной войной сохранить видимость величия? Прекрасное утро ближе вам или печальный вечер, пора затухания? Это ведь не просто вопрос возраста. Старость мира — это множество традиций, запретов, предубеждений, унаследованных от прошлого, а следовательно — отставание и в промышленности, и в торговле, и в культуре, и в военном деле. Желает ли настоящий солдат сражаться устаревшим оружием против войск, оснащенных техникой завтрашнего дня? Хочет ли солдат, чтобы им командовали согласно тактике прошлого века — или предпочтет пользоваться последними достижениями военной мысли? Безусловно, очень приятно считать, что после окончания контракта ты сможешь рассчитывать на местечко на каком-нибудь из третьестепенных мирков. Но для воина устаревших вооруженных сил велика ли вероятность — дожить до окончания контракта? Нет слов, вы, мои слушатели — военные профессионалы высокого класса. И способны с минимальным ущербом выполнить поставленную перед вами задачу. Но лишь при условии, что задача эта поставлена правильно, что замысел ее не ошибочен, процент риска в ней не превышен, короче — что она вообще выполнима. У солдат, защищающих интересы Леганы, есть постоянная уверенность в правильности любой поставленной перед ними задачи, когда их профессиональное умение позволит решить ее без ущерба и для своей армии и командования, и для себя лично — а ведь это существенное обстоятельство, согласитесь. Наш мир ведет справедливые войны, потому что в каждый мир, вступающий в область нашего влияния, мы приносим дыхание современности — сегодняшнюю технику, сегодняшнее право, сегодняшние нравы и обычаи. И это дает любому из вас полную возможность не беспокоиться за судьбу и лично вашу, и всех людей, чей удел вас волнует: эта судьба в стремительно развивающемся, сильном и свободном мире не может не быть так же стремительно и успешно развивающейся. Друзья, мы все, граждане Леганы, пришли на эту планету исторически совсем недавно, мы рады, что оказались там — и призываем вас следовать тем путем, что мы для вас уже протоптали. Кстати: земля на спорной планете каждому из вас уже обеспечена, и это вовсе не пустое обещание. Так что — Легана: величие и счастье!»

И снова загудело, но трудно было сказать: громче, чем после первой речи, или нет.

Советник Ном заключил:

— Десять минут для самоопределения. Пошел отсчет. — Как полагаешь, — негромко спросил генерал Берот, — куда пойдет большинство? Советник пожал одним плечом, показывая, что это его не волнует.

— Большинство, — лениво ответил он затем, — не пойдет вообще никуда, будет дожидаться распределения. Сейчас определится процентов семь-восемь — думаю, примерно поровну. — Так мало? Советник усмехнулся: — Не забудь: тут у нас треть — ветераны, а они знают цену посулам. А из молодых большинство еще продолжает верить, что это — игра, как было объявлено, и разговоры эти — всего лишь ее часть. Так что ребята не утруждают себя размышлениями. Ладно, вернемся в контору, посмотрим — все ли готово к обсуждению сделки. Вот там будет серьезно, остальное все — суета и томление духа.