Журнал «Если», 2008 № 02
Шрифт:
Дальше:
Обоснование: физико-химические условия в атмосфере Земли через несколько десятков миллионов лет после образования планеты. Жизнь могла зародиться именно в то время…
Я прочитал еще десятка три фантастических рассказов, но ни в одном не нашел развития этой идеи, что свидетельствует об авторской недальновидности. В науке такое невозможно: ясно высказанная и подкрепленная достаточно серьезными расчетами гипотеза обязательно будет рассмотрена с разных сторон десятком или сотней авторов.
Подумать только: у такой блестящей идеи не нашлось ни одного последователя! Сам автор не подумал разрабатывать собственную идею. Я нашел три его более поздних рассказа — они оказались совсем на другую тему. Остальные фантасты тоже не кинулись исследовать это поле. Каждый, как наседка, выкладывал яичко и кудахтал над ним…
Вот новость: лет двадцать назад Н.Г. все-таки читал фантастику! Похоже, что и тетя Женя не знала, иначе этот эпизод из жизни ее любимого Коленьки был бы всем известен.
«По-моему, — написал я Новинскому, — идея, над которой работал Н.Г., заключалась в том, что на Земле жизнь зародилась не в океане, а в атмосфере. Я не понял, какая здесь космологическая аналогия. И не понимаю, при чем здесь минимальное воздействие, гомеопатия. Возможно, это не имеет отношения к поездке Н.Г. По-моему, мы не там ищем».
Ответ был коротким: «Там».
И еще через минуту: «Связь с космологией очевидна».
Я послал в ответ несколько вопросительных знаков: кому-то эта связь, возможно, и была очевидна, только не мне. Самое странное, что я уже в тот момент прекрасно знал, в чем дело, какова идея, и даже путь Н.Г. мог бы проследить вполне определенно. Я все это знал подсознательно, но еще не верил. Знание мое оставалось невостребованным, и я смотрел на строки на экране, как пресловутый солдат на вошь.
Вопросительные знаки остались без ответа — появилась иконка «абонент не в сети». Что-то сбилось…
Последний абзац письма оказался таким:
Переформулировать антропный принцип.
Жизнь на Земле.
Атмосфера.
Флора и кислород.
Болезнь.
Лечение.
Гомеопатия.
Человек?
Кто мы? Для чего? Что должны делать? Будем ли? Нужен ответ.
И разговор должен быть прямым.
Понимание? Да.
Что — да? Понимание — чего? Или кого? «Разговор должен быть прямым». С кем?
Мысли путались, сейчас поспать бы — проснувшись, я все пойму. Если Н.Г. этот текст написал, значит, его можно понять. И я понимаю, но мне нужно только понять, что именно я понимаю в этих словах.
— Простите, — сказала девушка-официантка, — заканчивайте,
Я приоткрыл окно, закурил и растянулся на постели, скинув туфли. Лежал и смотрел в потолок. Я не спал, но на потолке что-то происходило, и я смотрел это, как кино, сначала плоское, а потом объемное. Комната стала экраном, на котором или, точнее, в котором я видел, как все на самом деле происходило здесь, на Земле, три или четыре миллиарда лет назад. И еще почему-то видел — вторым планом, будто нарисованную на марле картинку: Н.Г. выходит из здания аэровокзала, к нему подходит мужчина, немолодой, пожалуй, такого же возраста, как Н.Г., они обнимаются, говорят друг другу что-то ободряющее, слов не слышно, да и видно плохо. Тот, второй, забирает у Н.Г. рюкзак и несет к стоянке, бросает в багажник машины. Они садятся и едут. Вокруг удивительно красивые голубые горы, высокие ели и пихты, покрытые зеленью поляны, сопки…
— Юра, проснись, я только что говорила с Колей! Слышишь? Ну что же ты не просыпаешься?
Кто-то изо всей силы шлепнул меня ладонью по щеке и задел нос… больно…
Я открыл глаза и увидел над собой лицо тети Жени — такое же заспанное, как, наверное, мое. Волосы в беспорядке, и оттого тетя Женя выглядела очень старой, ей можно было дать все семьдесят.
Я опустил ноги с кровати, и тетя Женя села рядом.
— Ты меня понял? — сказала она. — Я только что говорила с Колей.
Комната перестала вращаться.
— Где он? — спросил я, прикидывая, кому звонить в первую очередь, и смогут ли в милиции дать нам машину, чтобы доехать до голубых гор… черт, какие еще голубые горы?
— Не знаю, — сказала тетя Женя. — Он не сказал, но с ним все в порядке, и он не врет, я слышала по голосу. Он очень доволен, потому что, говорит, все идет как нужно, как рассчитано.
— Что идет? — спросил я. — Откуда он звонил? Давайте я наберу его номер и поговорим…
— Бесполезно, — сказала тетя Женя. — Колин мобильник отключен. Звонил он с телефона Старыгина. Только этот телефон сейчас тоже отключен.
— Старыгин? — переспросил я. — Это кто такой?
— Я о нем даже не подумала, — сказала тетя Женя. — Старыгин. Олег. Не помню отчества. Мы учились вместе. Когда были на четвертом курсе, ездили в астроклиматическую экспедицию на Саяны. Господи, как там было красиво! Я совсем о нем забыла. Сейчас вспоминаю: после четвертого курса он перевелся на геофизику, была романтическая история, то есть мне так казалось… А по распределению попал на какую-то геофизическую станцию.
— Тетя Женя, — сказал я, надевая туфли и завязывая шнурки, — где они?
— Я спала, но когда зазвонил мобильный, сразу проснулась, схватила телефон. Думала, это Коля, но номер был незнакомый, а голос чужой. Он сказал: «Здравствуй, Женя, не сердись, что на «ты», мы ведь сто лет знакомы, то есть были знакомы сто лет назад, ты должна помнить. Это Старыгин, Олег».
«Да, — сказала я. — Олег. Помню, конечно».
«Извини, времени мало, я дам телефон Коле, он тебе сам объяснит».