Журнал «Если» 2008 № 06
Шрифт:
Собственно, уже этого материала было достаточно для возвращения в Москву.
Механизм разрушен, создателей нет, краткое описание добыто.
Чего еще надо для успешного выполнения задания? И в глубине души Кторов порадовался, что все так удачно складывается. Он вдруг представил себе Троцкого, произносящего пламенную революционную речь перед строем Големов, и засмеялся от безумия этой фантасмагории. Страшно было подумать, что могли натворить такие чудища, взбесись они, скажем, в столичных городах. Нет, пускай уж красные бойцы по старинке шашками машут!
Он
Зеленая сахарная бумага ему пригодилась еще раз: Кторов добросовестно копировал содержащиеся в папке материалы. Работа была трудоемкой и, честно говоря, совершенно ненужной — без заклинания в глиняного монстра невозможно вдохнуть жизнь, а заклинание, если верить источникам, утрачено навсегда. Гадай, куда этот самый бен Аким спрятал маленькую бумажку, которая большинству людей показалась бы совершенно бессмысленной. Потерянное знание безлико, оно не имеет сторон, обращенных к добру и злу.
Можно было уезжать.
Он уже почти засыпал, когда еще продолжающий работать в дневном режиме мозг вдруг выдал мысль, которая заставила сесть на постели: «Почему лжечекисты-попутчики, которых ловили на площади местные чекисты, везли с собой драгоценности? Не предназначались ли они для изготовления глины, из которой можно сделать Голема?»
И эта мысль вновь породила бессонницу. Кторов ходил по комнате и сам себе казался смешным. Увидев свое отражение в зеркале, висевшем в простенке, едва не захохотал в полный голос. Взявшись за зеркало обеими руками, он долго разглядывал отражающееся в нем при свете керосиновой лампы темное угрюмое лицо.
Из-за зеркала посыпались зеленые листки.
Кторов подобрал их. Листки были исписаны мелким, трудно разборчивым почерком. Он сел у лампы, вглядываясь в чужие каракули, и не сразу сообразил, что перед ним.
А когда сообразил, негромко засмеялся.
Перед ним были воспоминания Баюна Полосатовича. Кот был тщеславным существом, он полагал, что происходящее с ним представляет интерес для любого существа, владеющего пером и обученного грамоте.
Именно кошачьих мемуаров не хватало Антону Кторову для того, чтобы рассмеяться и обрести душевное равновесие. Его отпустило.
Антон сунул листки за зеркало, стараясь положить их, как и обнаружил, а уже через пять минут спокойно и безмятежно спал, оставив все заботы и волнения наступающему дню.
Глава двенадцатая
Александр Кумок проснулся ранним утром.
Открывать глаза не хотелось. На ощупь он попытался определить, лежит он в постели или уснул совсем в ином месте. Выходило черт знает что! Хотелось рассолу. По богатому своему опыту Кумок хорошо знал, как благотворно и живительно действует на перепившего человека холодная жидкость с плавающими в ней вишневыми листьями, крупными зернами укропа и зубчиками чеснока. Он так отчетливо представил себе литровую кружку с рассолом, что облизнул шершавые со сна губы и с усилием открыл глаза. Слава богу, он лежал в спальне. Пусть и не в постели, где похрапывала любовница,
Он вышел в зал.
На столе громоздились остатки вечернего пиршества. Рассола там не было, но на худой конец сгодились и полстакана самогона, который на мгновение обжег глотку и желудок, но быстро сделал ясными мозги.
Кумок нашел в тарелке нетронутый кусок жареной курицы, жадно грызнул.
Вдруг вспомнился вчерашний разговор.
— Нет, ты прикинь, — убеждал его Леня Медник. — На два лимона марок всяких цацек. Гульнуть можно хоть в Монте-Карло, хоть в Шанхае. С такими деньгами нигде не пропадешь.
— Чего ж вы сразу когти не подорвали? — подозрительно спросил Кумок. — Гуляли бы сейчас в Монете-Карло.
— Жадность погубила, — развел руками Леня. — И страх. Сказали, что за нами со стороны человечек наблюдать будет, не даст добру пропасть, если что. Ну, мы решили, раз тут такие секреты, то неплохо бы и на них поживиться. Приедем в Лукоморск, вычислим соглядатая, хлопнем его по-тихому. Затем сойдемся с этим мужиком, про которого нам сказали, вручим ему все, получим секреты, а потом потихонечку шило ему в сердце, цацки назад заберем и ходу. Тут ведь до Турции недалеко, а нам наводку дали на местного контрабандиста Папу Папандопуло. Говорят, что лучше его не было, нет и не будет.
— Может, и не было, — пробурчал Кумок. — И, может, никогда уже не будет. Схлестнулись наши дорожки.
Чернявый озадаченно глянул на него, но тут же сообразил:
— Так ты его в штаб Духонина отправил? Ну, это, конечно, твое дело, Сашок, но фелюгу ведь всегда раздобыть можно. Нехитрое это дело — под парусом пройтись. Но тут, понимаешь, закавыка получилась. Ждали нас на вокзале. Ну, пальба, конечно, пришлось ноги делать, и этот фраер ушастый, — чернявый кивнул на своего товарища, — портфельчик-то и обронил. Сами, слава богу, ушли, а вот к человечку теперь не с чем идти. Тю-тю, все у чекистов осталось.
— И что ты предлагаешь? — Кумок прицелился и бросил обглоданную кость в поганое ведро. — Не пойду же я чека приступом брать? И время не то, и сил у меня таких нет. Положат всех.
Леня Медник приуныл.
— А все ты, — сказал он. — Ах, Сережа, Сережа!
Африка безразлично пожал плечами.
— Бывает, — спокойно сказал он.
— А что за секрет? — Кумок показал пальцами, чтобы наполнили стаканы.
— Вроде здесь хмырь один обитает, — сказал Леня Медник. — Сделал механизму, на человека похожа, но силищи невероятной.
И не берут ее ни пуля, ни снаряд. Если из таких хмырей, скажем, армию создать, то армия эта непобедимой будет.
Кумок не донес стакан до рта.
— Механизма, говоришь? — медленно спросил он. — Хмырь?
В памяти вдруг четко возникла картина недавнего прошлого: странное человекообразное существо расшвыривает телеги вместе с лошадьми. Пулеметчики палят, только без толку — пули от этого существа отскакивают, как от заговоренного. И лезет это чудище прямо к его таратайке, а возница нахлестывает обезумевших от ужаса коней.