Журнал фантастики «Космопорт» 2014 № 12(13)

Филичкин Александр

«Сегодня танцует Роза!» — надпись на яркой афише притягивала взгляды. Это было так несовременно, так расточительно — бумага, наклеенная на тумбу. И рисунок, не фотография — смуглокожая, медноволосая женщина в ослепительно алом платье и кружевных чулках. Она улыбается — призывно и горделиво. Все знали — танцовщицы в клубе «Джанг» не чета местным, чёрным как сажа, щедрым на продажную любовь девкам. Они брали — и чертовски дорого брали — за право протанцевать с ними, пообедать или угостить выпивкой тут же, в зале. А любили тех, кого выбирали сами — словно старшие дочери чёрных вождей в те далёкие дни, когда Тау была свободной, и ни один белокожий землянин не ступал на поля планеты. Алекс знал это, как никто.

Он скрывал свою тайну от одноклассников, пронырливых учителей, вкрадчивых работников социалки, беспечной и болтливой экс-мачехи — она опекала его с тех пор, как погиб отец. Мать умерла давно. До десяти лет Алекс прожил у бабушки — седовласой, весёлой,

склонной к шалостям пожилой леди — назвать её старухой не поворачивался язык. Она учила внука лазать по деревьям, ловить рыбу и играть в мяч. Она пела ему бесконечные песни на таинственном языке. Она лечила его многочисленные болезни по-своему — примочками, настоями и напитками из местных трав. Она и рассказала ему однажды, что прабабушка — её мать — была хапа-хаоле, дочерью последнего свободного вождя Запада и журналистки, землянки, которая приехала делать передачу о племени и осталась в нём навсегда. А когда их согнали за колючую проволоку — пошла вслед за мужем. Так и умерла в резервации. Её сын родился чёрным, вырос с племенем, в свой срок стал вождём. А дочь удалась белой — и сохранила тайну. По чужим документам уехала в столицу, закончила колледж, вышла замуж, родила — да, малыш, твою бабушку. Посмотри — видишь, у тебя волосы вьются по-особому и у кожи золотистый оттенок и лунки ногтей голубей, чем у землян. А ещё ты можешь слышать, как дышит лес и говорит океан, попадать в такт любой музыке, приручать диких зверей… можешь, но не станешь — ты белый. «Да, я белый и хочу быть как папа» — соглашался, смеясь, Алекс. Он ходил в обычную школу Пальмового квартала, его соседкой по парте была бело-розовая, как пирожное с кремом, дочка кондитера, а лучшим другом — смуглый дочерна сын обычного техника с автостанции. Он играл с детьми во дворе и катался на досках на пляже, собирал ароматные яблоки и сбивал палками пальмовые орехи, делился игрушками и мальчишескими секретами, не сильно разбираясь — отливает ли у приятелей кожа жёлтым соком или густой смолой.

А потом вернулся отец. В белом как снег мундире, в капитанской фуражке с серебристым околышем, начисто выбритый, пахнущий свежестью и железом. Он легко подхватил сына на руки, расцеловал, рассмотрел, расспросил — об учёбе, друзьях, школе. Потом велел собираться и отправился к бабушке. Счастливый Алекс не стал вникать, о чём они говорили — а зря. Бабушка вышла из своей комнаты постаревшей лет на десять, утирая заплаканные глаза. Отец был холоден и спокоен. На прощание бабушка долго обнимала его, целовала, хотела повесить на шею маленький амулет из оправленного в серебро когтя, но отец запретил «оставьте ваши варварские привычки, мама, вы и так упустили мальчика». Пока новенький синий аэромоб облетал столицу, Алекс прыгал на заднем сиденье, нераспакованный подарок — маленькая управляемая ракета — валялся рядом. Мальчик спрашивал и сам отвечал на вопросы, не дожидаясь ответов отца. Капитан дальних полётов, с ума сойти! Наверняка летал и на Бету, и к Эридану, и к Сириусу, и даже в систему старушки Земли! Сражался с метеоритами и космическими пиратами, видел корабли ханьцев, похожие на бронированных черепах, и прозрачные звёздные стрелы элотов, спасал красавиц и женился на них… «Замолчи» — безразлично сказал отец. — «Мы приехали». Аэромоб приземлился на широкой площадке подле изящного белого особняка в колониальном стиле. Слуги, выскочив на крыльцо, замерли в глубоком поклоне. За ними появилась изящная, белокурая, совсем молодая женщина с испуганными глазами. «Познакомься» — сказал отец. «Это будет твоя мать». Ошарашенный Алекс хотел крикнуть, что мама давно умерла и другой ему даром не нужно, но что-то подсказало ему — с отцом лучше не спорить. Он поцеловал пахнущую духами ручку и позволил женщине осторожно обнять его.

Неделю они провели в усадьбе. Отец внимательно наблюдал за сыном, много расспрашивал, мало рассказывал. Алекс очень быстро понял, что разочаровал его — плохо воспитан, мало знает, ещё меньше умеет. Единственное, что порадовало отца — игра в мяч. Он носился по площадке как мальчик и сиял, что сын берёт пять мячей из пяти. На вечерней прогулке, он рассказал Алексу, что в детстве тоже прекрасно играл. А ещё бегал, дрался, водил миникар и даже выпросил у отца полноприводный эмулятор космических полётов, а затем и первую трансорбиталку. После совершеннолетия оставалось только сдать на права. А вот ты, сын, хотел бы свою ракету? Алекс потупился — он хотел лошадь. Живую лошадь, чтобы ездить по лесу и носиться вдоль побережья. Услышав просьбу, отец замолк.

Наутро он уехал и трое суток не возвращался. Алекс остался один. Он страдал, что смуглые слуги делают за него всё — стелют постель, подают еду, чистят ботинки и даже купают. Точнее купали бы, но мальчик упёрся до слёз. Белокурая «мама» не обращала на «сына» особенного внимания — здоровалась с ним за завтраком и за ужином, болтала о каких-то незначительных глупостях, по её мнению интересных мальчишкам, однажды попробовала поиграть в мяч, но оказалась совершенно бездарна к игре. Не обиделась, только потрепала

победителя по курчавым, мокрым от пота волосам «хороший мальчик». На третий день Алексу стало чертовски скучно. Книг в доме не было, от компьютерных «читалок» и игровых симуляторов у него начинала болеть голова. Из усадьбы его не выпускали — обычно послушные слуги на этот раз отказались выполнить приказ «молодого господина».

Он пробовал звонить бабушке — комм не отвечал. Алекс начал уже обдумывать, как перелезть через высокий, обсаженный гигантскими рододендронами забор, но вернулся отец. Он сказал, что про бабушку лучше забыть — и так вырастила из мужчины тряпку. Посылай ей две открытки в год… хорошо, три, ещё в день рождения мамы — и хватит, слышишь?! А теперь собирайся, поедем в город. Купим тебе форму, учебный софт, миникар, и всё, что нужно настоящему маленькому кадету — я договорился с директором, он мой старинный друг. Ты поступаешь в Академию космического транспорта! Без экзаменов, посреди года, только потому, что ты мой сын. Доволен?! Ну?! У Алекса задрожали губы, одинокая слезинка поползла по щеке. Недолго думая, отец закатил ему оплеуху. «Запомни, в казарме парни будут бить тебя в тысячу раз больнее, если узнают, что ты ревёшь. Хнычут чёрные. А мужчины — настоящие мужчины — не плачут». «Понял», кивнул Алекс и сжал кулаки. Его никогда раньше не били — так.

От поездки осталось смутное впечатление — они заходили в какие-то магазины, что-то мерили, что-то пристально выбирали. Напоследок забрели в ресторан, отец купил ему виски — попробовать, что пьют мужчины. Алекса тут же стошнило. Начался сильный жар. Врачи сказали «болотная лихорадка» и хотели увезти в госпиталь, но отец не отдал. Он носил его на руках, менял мокрые от пота простыни, сам ставил уколы и поил свежим бульоном, растирал сведённые руки и ноги, чтобы снять судороги, сидел у постели сутками. Алекс не думал — и даже подумать не мог — что отец его любит так сильно. До болезни он сопротивлялся стальной воле почти незнакомого человека. Теперь оттаял — он понял, что отец так же жесток к себе, как и к другим — и это не мешает ему любить.

В тот же день, когда Алекс впервые смог сам встать с кровати, отцу пришло уведомление — в рейс. Он явился в комнату к сыну удручённым, встревоженным. «Кажется, я был слишком суров с тобой, малыш. Забыл, как ты рос и сколько тебе всего-навсего лет. Хочешь — останься дома на этот год, живи в усадьбе, я найму репетиторов и подготовим тебя получше». «Я буду кадетом» — твёрдо сказал Алекс. «Наша кровь» — широко улыбнулся отец. «Я горжусь тобой! Да, горжусь». Много раз потом Алекс задавался вопросом — знал ли его благородный, чистокровный, безупречный отец, что сын у него — хапа-хаоле. Но ответа так и не получил.

В училище мальчика приняли скверно — новичок, старший в классе, но не знающий и азов. В первый же вечер однокашники собрались его «прописывать», Алекс сдуру стал отбиваться — и оказался серьёзно бит, в первый раз в жизни. Выйдя из лазарета, стал отлавливать обидчиков поодиночке, попался на третьем — сыне начальника космопорта — и получил публичную порку по всем правилам, с наручниками, врачом и холодным датчиком на грудине. Начались проблемы с учёбой — оказалось, что Алексу трудно проходить симуляторы или долго сидеть за машиной — у него болела и кружилась голова, плыли цветные пятна перед глазами. Спать в казарме кадету было невыносимо — затхлый запах казённого белья пополам с едким духом подросткового пота перехватывали дыхание, вызывая ночные кошмары. Первая же тренировка на центрифуге закончилась обмороком. Директор вызывал его к себе на беседу и смотрел странно — только хапа-хаоле не ладят с техникой, чёрные вообще не работают на компьютерах, не летают в аэрокарах и не ходят в кино. А право обучаться в академии предоставлялось исключительно белым землянам…

Когда отец вернулся из рейса, Алексу дали недельный отпуск. Кадет не стал жаловаться, но сопроводительное письмо из дирекции никуда не делось. Там были все его прегрешения — неуспеваемость, скрытность, драчливость, плохая физподготовка. С крокодильей вежливостью руководство Академии интересовалось, действительно ли означенному курсанту нужно учиться на пилота космического транспорта? На удивление, отец не стал заострять на этом внимания. Из рейса он привёз сыну редкую вещь — бумажную книгу с Земли, мягкий, ветхий томик «Смока Беллью». Целыми днями они с Алексом играли в мяч и трёхмерные шахматы, съездили на рыбалку, сходили на стадион — поглядеть на бейсбольный матч. Они расставались только по вечерам, когда «мама» надевала короткое платье и длинные серьги, и, взяв отца под руку, удалялась в ресторан или на вечеринку. В последний день, отец вызвал его прогуляться по побережью и там, старательно глядя в волны, спросил, может быть, его сын хочет перейти в обычную школу и выбрать другую профессию. Алекс, не думая ни секунды, ответил «Нет». И попросил у отца подарок — прадедовский офицерский кортик. Кадеты имели право носить оружие. Отец предложил на выбор лазер или парализатор с замком — как у всех. Алекс снова сказал «Нет». Отец пристально посмотрел в густо-карие — как у матери — глаза сына и согласился.