Журнал «Компьютерра» № 9 от 7 марта 2006 года
Шрифт:
Сразу после создания телефона Белл предложил компании Western Union купить свой патент всего за сто тысяч долларов, надеясь, что это поможет ему расплатиться с долгами. Компания отказалась. В скором времени патент Белла, подобно камню, который отвергли строители, стал главой угла, одним из самых доходных патентов в США. Но сначала Western Union, поняв свою ошибку, взялась производить телефоны, игнорируя права Белла, и с ней пришлось судиться.
О компьютерах поначалу тоже отзывались снисходительно, пророча продажу… скольких экземпляров? Четырех, кажется? Остряки, смеющиеся над этими словами: смогли бы вы в нужный момент правильно потратить свои сто тысяч?
Александр Грэхем Белл умер 2 августа 1922 года. Спустя два дня, во время его похорон, в Америке была объявлена телефонная «минута молчания». Тогда это было сделать легче, чем сейчас: аппаратов по всей стране насчитывалось лишь тринадцать миллионов.
Карамельный
СЕЛО ЩЕПЕТНЕВКА: Версия Next
Автор: Василий Щепетнев
Продолжение. Начало см. «КТ» # 627
Дантес и Пушкин стали свояками. И спустя самое короткое время Пушкин убит. Убийца Дантес с молодой женой-бесприданницей, лишенный чинов и званий, под конвоем выдворяется за пределы Российской империи. Геккерн-старший тоже бесславно покидает Россию.
Для хитроумной интриги конец бессмысленный и беспощадный. Дантеса мучила загадка – кто пасквилянт, кто разрушил так славно начавшуюся карьеру, кто натравил неукротимого мужа, кто сделал из вялой светской мухи буйного африканского слона? Верно, недоброжелатели, завистники Дантесова счастья. Подозрение и Дантеса, и общества пало на князей Долгорукого и Гагарина, и обоим до конца жизни приходилось негодовать и оправдываться.
Пушкин же был уверен: пасквиль – дело рук самих Геккернов. Уверенность основывалась на следующем: во-первых, кроме Геккернов никто не знал о злосчастном tete-a-tete; во-вторых, пасквиль был написан на хорошей бумаге заграничного производства (поэт специально справлялся у специалиста), а у кого же, как не у голландского посланника водилась такая бумага?
Знал бы Пушкин заключения экспертов! Они, впрочем, были довольно противоречивы, старались угодить теории заговора, но все же последние экспертизы исключили из числа подозреваемых и обоих Геккернов, и Гагарина с Долгоруким.
Пишущий а) не был французом и б) был достаточно образован.
Увы, в России очень много нефранцузов (да почти все), да и образованных людей тоже изрядно.
Кто же написал мерзкий памфлет?
Тот, кому это было выгодно. Выгодно в самом прямом, обыденном смысле. Дантес оказался лишь подходящим орудием убийства (не будь Дантеса, нашелся бы другой). Ведь француз был четвертый в очереди на дуэль за самое короткое время. Два конфликта имели прямое отношение к литературным трудам Александра Сергеевича: Репнин обиделся на памфлет уже самого Пушкина, а Хлюстин неосторожно похвалил в присутствии поэта несносного Булгарина, однако угасли конфликты быстро. Но третий едва не закончился стрельбой. Граф Соллогуб на вечере у Карамзиных в беседе с госпожой Пушкиной спросил: «Вы давно замужем?» Наталья Николаевна расценила это как оскорбление и, зная вспыльчивую натуру мужа, пожаловалась ему на графа. Муж, разумеется, тут же вызвал Соллогуба на дуэль. Лишь благодаря хладнокровию Соллогуба и рассудительности Нащекина дуэль не состоялась. Соллогуб по требованию Пушкина написал Наталье Николаевне письмо с извинениями, после чего поэт с чувством пожал графу руку и отношения между ними установились почти приятельские. Это «письмо для жены» говорит о многом. Кажется, будто без него Пушкину и домой явиться неудобно, а так – граф извинился, оттого-то душечка, я и не стрелялся (напоминаю, что я пишу о гипотетическом детективном романе, в котором можно и должно подозревать всех и быть на короткой ноге даже с гениями!).
Роль Натальи Николаевны в детективе явно сомнительна, не зря
Резвость и шалости простительны молодой жене. Но отчего она постоянно расстраивает мужа? Отчего возбудила его против Соллогуба? Отчего в ответ на желание Пушкина пожить спокойно в деревне, вдали и от света, и от светских щеголей, она ответила молчаливым отказом? Отчего, постоянно кокетничая с Дантесом, она жалуется мужу на поклонника – и опять продолжает кокетничать? Отчего на отчаянную просьбу Геккерна-старшего написать Дантесу и попросить того отказаться от дуэли она отвечает отказом? Отчего, когда дуэль предотвращена свадьбою, она опять сближается с Дантесом и опять жалуется мужу на дерзости? Отчего, наконец, в злосчастный день дуэли она встречает экипаж мужа на Дворцовой набережной – и не узнает мужа в упор?
Одним из главных заблуждений девятнадцатого века (да и двадцатого тоже) была недооценка женщины, недооценка глупая и коварная. Мужские шовинистические свиньи наделили женщин теми чертами, которые хотели в них видеть, и далее все поведение женщины самонадеянно рассматривали с позиции собственных представлений, пусть даже они расходились с реальностью на сто восемьдесят градусов. Практически все современники Пушкина считали виновной в гибели поэта Наталью Николаевну, но они же объясняли вышеприведенную серию поступков слабыми умственными способностями женского пола и снисходительно прощали вдову – тем более что таково было желание и умирающего Пушкина. «Жаль детей и даже вдовы, хотя виновницы несчастья» (Н.И. Павлищев, зять Пушкина). «Пушкина убили непростительная ветреность его жены (кажется, только ветреность) и гадость общества петербургского» (А.С. Хомяков). «Как набитая дура [Пушкина] не умела прекратить свои невинные свидания с Дантесом» (А.В. Трубецкой).
Она женщина – следовательно, проста и наивна, а какой с наивности спрос? – считали и продолжают считать по сей день истинные простаки.
Продолжение пишется.
АНАЛИЗЫ: Индия: многооконный интерфейс
Автор: Олег Киреев
Споры о построении «информационной экономики по индийскому образцу», начавшиеся, если не ошибаюсь, в 2003 году, важны хотя бы тем, что в них был поднят вопрос об информационной модернизации России. Модернизации в нашей стране, как считается, имеют догоняющий характер и потому чреваты сбриванием бород и усекновением голов. В этом контексте сопоставление с Индией выглядело неожиданно и интригующе.
Обе страны на протяжении ХХ века упрямо отстаивали свой уникальный путь развития, и в обеих таковой путь сейчас снова под угрозой. И там, и здесь имели место революции, чьи достижения в последнее время поставлены под сомнение. Наконец, в обе страны быстрыми темпами проникает глобализация, принося с собой поляризацию общества на богатых и бедных. Поэтому в моем интересе к Индии смешались представления о далеком прошлом и ближайшем будущем, и, отправляясь туда, я хотел узнать и увидеть практически все – от буддийских монастырей в Гималаях до call-центров и кластеров аутсорсинговой экономики. И теперь, когда в России спор о модернизации постепенно сошел на нет, вместе с попытками самой модернизации, – я использую наступившую паузу как повод обобщить интересные сетевые материалы, а также путевые заметки-наблюдения, сделанные во время путешествия летом прошлого года.
В Индии двадцать шесть государственных языков и тысячи разговорных. Тысячи каст и племен, то есть социальных групп, имеющих свои представления о жизни и свои интересы. (Поэтому, например, на конференциях в делийском медиа-центре Sarai участники-индусы говорят друг с другом по-английски.) Вооруженный сепаратизм северных мусульманских штатов и тамильские партизаны на юге плюс воинственные марксисты и маоисты. В последние два года, ввиду навязываемых условий глобализации, больше двух тысяч индийских фермеров покончили с собой. Проблем и бед так много, что непонятно, за какую в первую очередь браться. В своем романе «Бог мелочей» писательница Арундати Рой (Arundati Roy) пишет: «…Он не знал, что есть на свете страна, где разные виды отчаяния оспаривают между собой первенство. Не знал, что личное отчаяние – это еще слабейший его вид. Не знал, как это бывает, когда личная беда пытается пристроиться под боком у громадной, яростной, кружащейся, несущейся, смехотворной, безумной, невозможной, всеохватной общенациональной беды»[Арундати Рой, Бог мелочей. – С-Пб.: Амфора, 2005].