Журнал «Компьютерра» N 47-48 от 19 декабря 2006 года
Шрифт:
Перед человечеством эти проблемы возникли уже в древности.
История Давида, сразившего Голиафа, показала, что выбор тактики важнее физической силы и качества доспехов. Мозги важнее мускулов.
Первые примеры классической тактики дала античность. «Косой удар» Эпаминода, «канны» Ганнибала. Апогей - книга генерала российской и прусской служб Карла фон Клаузевица «О войне». Ее стоит прочесть не только кадровым офицерам. То, что было актуально для сходившихся на местности пеших и конных армий, сохраняет свою актуальность и для ведущихся в информационных пространствах и дебрях техносферы боев с террористами.
Названия
«Затруднения, встреченные теорией при рассмотрении величин духовного порядка». Адекватной теории нет и к началу XXI века.
«Моральные величины не могут быть исключены из теории войны». Из теории войны с террором тем более!
«Первая особенность - моральные силы и воздействия». А для терроризма - это первейшая особенность! «Впечатления, производимые опасностью (мужество)», «Объем влияния опасности»…
И далее - «Вторая особенность - живое противодействие». Да, те, кто имеет дело с террористами, должны учитывать, что борются с мыслящими субъектами, пытающимися предугадать ходы противника и обмануть его.
Для описания такого поведения с 40-х годов прошлого века существует специальная дисциплина - теория игр. Создан понятийный и математический аппарат, многочисленные алгоритмы, пакеты программ.
Типичный раздел информационных технологий.
А еще «Третья особенность - недостоверность данных». Ну, это относится не только к ИТ, но и ко всем позитивным наукам вообще.
И бумерангом возвращается в информационную отрасль, как только дело доходит до моделирования сколь-либо сложной системы.
То есть даже с позиций классической военной школы проблема борьбы с терроризмом - это в большей степени задача не физическая, а информационная.
Наглядный пример. После Беслана - призывы обеспечить школы вооруженной охраной. Родители собирают деньги на охранника. Вооруженного гражданским пистолетом.
А по элементарным канонам остановить группу убийц, подобную Бесланской, гарантированно могут два отделения со всем табельным оружием. АК-74 там, ПК… Значит, сутки дежурим. Трое отдыхаем. Отпуска. Рота на школу. Сколько там школ в России?
А захватят вокзал. Или почту.
Шмонаем кавказцев? А бомбу заложит за порцию героина местный наркоман.
An’, after, I met ‘im all over the world, a-doin’ all kinds of things,
Like landin’ ‘isself with a Gatlin’ gun to talk to the them ‘eathen kings.
Rudyard Kipling, «Soldier an’ Sailor Too»
Потом я в работе его повидал
По разным глухим углам,
Как он митральезой настраивал слух
Языческим королям.
Редьярд Киплинг, «Солдат и матрос заодно»,
пер. А. Щербакова
Постулируем, что современные государства, достаточно близко находящиеся к Глобальному центру перераспределения, имеют наиболее плотную информационную сеть. Без этого они не справятся со своей работой в системе планетарного разделения труда.
В позапрошлом веке индустриальным
Причина этого отношения имела глубокие экономические корни - промышленное производство Европы, имперских метрополий, было настолько эффективно, что противостоять ему не могло ничто в мире. Нужны лишь были новые, территориально новые, рынки. Пусть и приобретаемые насилием.
Ну и конечно, позиция науки века XIX. Об отсталых расах писали не только протофашисты Гобино и Чемберлен, но и добрейший Жюль Верн.
А теперь все иное. Производство в Первом мире - в глубоком прошлом. Вещи делаются в ЮВА. А Старая и Новая Европа, за исключением небольшой части населения, занимающейся исследованиями и разработками, живет глобальной торговлей, глобальной организацией хозяйства, иллюзорным миром медиа.
Но вот иллюзорный мир медиа приносит вполне ощутимые деньги - недаром так рьяно торговые представители защищают интеллектуальную собственность Голливуда и граммофонных империй. И эти деньги жизненно важны для современной Британии - смотрите, кто получает рыцарские звания: шуты и атлеты, вместо воинов и навигаторов былого.
И вот тут-то начинается интересное.
«Максим» говорит сам за себя. Если у тебя его нет, ты никак не можешь говорить о равенстве цивилизаций и прочей политкорректности. Никому не могло в позапрошлом столетии прийти в голову говорить о равноценности творчества Шекспира с Теннисоном и детей Берега Слоновой Кости.
Говорят о себе дешевые фабричные ткани, швейные машинки Зингера, телеграфы Морзе…
А вот с интеллектуальной собственностью - сложнее. Чтобы продать песню или кино, нужно уговорить покупателя, что это - здорово.
А для этого нужно покупателя знать. А для этого - создавать в себе его модель.
Думать, как он. Чувствовать, как он.
Смотрите, как продвигают цифровой контент: «Помимо безусловного качества сервиса, легальный рынок предлагает очень существенный момент: самоуважение и достоинство пользователя»! Самоуважение и достоинство - даже у европейцев в XIX веке эти чувства были присущи лишь верхним слоям. Поступок пленного британского унтер-офицера, отказавшегося поклониться в ноги мандарину («У нас в полку это не принято») и казненного, стал темой баллады. А здесь - эти качества предполагаются у массового пользователя.
А дальше - рождается сочувствие. Богословие ХХ века большое внимание уделило сочувствию Творца своим слабым созданиям. (Карл Барт, «Послание к Римлянам», «Церковная догматика»; Пауль Тиллих, «Мужество быть», «Систематическое богословие».) Барта и Тиллиха внимательно читали артисты 60-х, те, кто получил подлинно массовую аудиторию, из рабочих подростков став миллионерами. Сегодня важен потребитель, даже если это маленький человек. Его желания, его беды. Не почему-то, но из экономического императива. Маленький человек даже Третьего мира ценен. Как потребитель.