Журнал Наш Современник №11 (2004)
Шрифт:
вверх, до самых высот.
(К этим хокку добавлялся цвет, иероглиф и звук — они пелись.)
Рубен Дарио — никарагуанский поэт начала ХХ века. Он пробовал писать только в серых тонах: “Симфония серых тонов”. Прием не должен быть виден. Весь горизонт растушеван серой тушью, соответственное бренчание гитары: “Кузнечик на маленькой скрипке все не настроит бренчащей струны”.
К. Случевский в стихотворении “Зной” выразил в слове состояние воздуха — “масло света”. Критика его забыла, а он — глубокий поэт. Аполлон Григорьев считал его “вторым
Вывод: сейчас нет прорывов за оболочку пронизывающих чувств и стихий, их связей между собой. Надо перекручивать, протягивать образы, сталкивать их между собой, работать с генетическим пассивом.
Заболоцкий: “Природы вековечная давильня”— это идет от дарвинизма, где все пожирают друг друга. Поэт наделяет низкое человеческим сознанием. Его плюс — изобразительная пластика. Древние люди обожествляли, а Заболоцкий снижает: “мысли мертвецов столбами поднимаются” — вместо душ.
Схему абстрактной мысли усвоил ученик Заболоцкого — Прасолов (изгиб молнии, как мысль). Это сухо и графично, зрительный образ не выражает ничего, нет ощущения глубины. Заболоцкий — рациональный ученик Хлебникова, подражал сумасшествию учителя. “И смеется вся природа, умирая каждый миг”. Природа “как тюрьма стоит над ним”.
Блок писал, что природа важна как антураж, декорация: “битый камень лег по косогорам”. Это не так!
Вывод: за покровом всегда надо видеть нечто глубокое, стихию. Должно быть содержание! Личность поэта — это содержание.
5. Тема: РОДИНА
Три слова родственных обозначают не одно и то же: Отечество — дух (Отец) и держава (империалистическая). Родина — мать (плоть), сторонушка родная. Отчизна — вроде отец, но женского рода.
В немецкой поэзии тему Родины двинули романтики, очень сильное патриотическое чувство:
Проснись, Германия,
Разбей свои оковы,
Чтоб разум и добро
Безумье одолели.
Многое совпадает с русским представлением о Родине, кроме свободы. В Европе свобода гражданская — это мелко. У нас — свобода выбора.
Отчизна, справедлив твой горестный упрек,
Я — лодка малая, привязанная к судну,
Хочу иль не хочу, но следую за ним.
..........................................................................................
Я смутно сознаю: я — дома, ты — во мне.
Англичане — большие патриоты. ХVIII век в Англии — истинный патриотизм, потом это понятие становится прибежищем негодяев, тех, кто надевает личину патриотизма. У нас Л.Толстой перевернул патриотизм ужасно, так что потом Троцкий вывел: “Патриот — это мерзость”. В чем здесь дело?
Посмотрим на имперский патриотизм.
Киплинг (уроженец провинции, родился в колонии). Стихотворение “По праву рожденья”: “Над нами чужие светила, но в сердце свои бережем”. В России этого не случилось. Русские всегда стыдливо говорили о Родине. Это отразилось в пословицах: “Чужая
Родина, как бы ни употреблялась, была Русь, родимая сторонушка. Это из глубоких времен. Раньше страна — сторона (иностранец — с той стороны), а где же Родина-мать?
Лермонтов: “Люблю отчизну я, но странною любовью”. Странная и сторона — одинаково, смотрит как дворянин — сторонняя любовь. Странник — разрыв, трещина между дворянами и народом. С Петра I и потом у дворян — чужая культура, заграница, народ сам по себе. В 1918 году вышла статья А. Блока “Интеллигенция и революция”, где он сильно показал разрыв между народом и интеллигенцией.
Тютчев — опять странная любовь: “Умом Россию не понять, аршином общим не измерить” — взгляд со стороны. Есенин: “В своей стране я словно иностранец”. Жемчужников, “О Родине” (1884 г.):
Опять пустынно и убого,
Опять родимые места.
Опять унылая дорога,
И полосатая верста.
Тютчев провел много лет вдали от Родины — это его камень преткновения. “Но вот опять увиделся я с вами, места не милые, но все-таки родные”. “Не здесь, не этот край безлюдный”. “Ах, и не в эту землю я вложил все, чем я жил и чем я дорожил”. Однозначно нельзя сказать, сложно, но проскальзывает взгляд постороннего. Спасает космическое мышление. Природа — один корень с Родиной. Тютчев — гениальный дилетант. Попадается косноязычие (высокое). Жил в окружении немецкой речи, другой поэт сломался бы, а Тютчев за счет космического мышления уцелел.
Взгляд со стороны начался с Чаадаева: “Мы, русские — вечные странники, бродим, пристанища нет”. С Чаадаева русский человек только ругает и хает Родину. Разрыв продолжается до нынешнего дня. Блок, как посторонний: “Русь моя, жизнь моя, вместе ль нам маяться,/ Вольному сердцу на что твоя тьма...”.
А. Белый то же: “Россия, куда мне бежать/ От голода, мора и пьянства.../ Рассейся, рассейся пространство”. Бердяев писал об этом явлении: “В этом самоистреблении, исчезновении вообще чисто русское, направлено против самого дорогого в себе, против себя”. У Блока отношения к Родине любовные, но не как к матери: “О Русь моя, жена моя”. У Фета тоже отношение не как к матери, а как к женщине: “Не видел жизни он,/Он на нее смотрел,/ Она ему была/ Свободой, Правдою. Отчизной”.
Некрасов:
Я дворянскому нашему роду
Блеска музой своей не стяжал,
Я, настолько же чуждый народу,
Умираю, как жить начинал.
Есенин, уже атеист:
Если крикнет рать святая:
“Кинь ты Русь, живи в раю!” —
Я скажу: “Не надо рая,
Дайте Родину мою!”
Поэт В. Луговской, “Дорога” (1926 г.):
Мне страшно назвать даже имя ее,
Свирепое имя Родины.
Украинский поэт Павло Гирнык: