Журнал Наш Современник 2006 #11
Шрифт:
— Передайте ему, — обратился Добротин в конце допроса к Ольге, — что ему и его солдатам ничего не угрожает. Пусть лягут в котловине за дотом. А охранять их будет… Сможете? — он посмотрел на меня и, не дождавшись ответа, скомандовал: — Остальным — за мной!
Но тут загудел зуммер телефона. Майор подошёл к аппарату, взял трубку и, подражая голосу финна, заговорил по-немецки:
— У аппарата Хейно. Я вас слушаю… Нет, не надо открывать огня. Атака отбита. Обер — в соседнем доте. Скоро прибудут?.. Благодарю!
Мы неподвижно стояли, настороженно прислушиваясь к этому разговору, и облегченно вздохнули, когда
— Комендант укрепрайона благодарит вас, Хейно! — едва сдерживая улыбку, обратился майор к финну, а потом сказал нам: — Обещает прислать подкрепление и сам сюда пожалует. Что ж! Встретим гостей…
Майор вышел из дота. Разведчики последовали за ним.
Пока разведчики уничтожали склады, доты и оборудование наблюдательных пунктов, из Титовки к мысу подошла колонна егерей. Пленные финны ещё издали заметили немцев и дали мне знать. Я послал к майору предупредить об опасности.
Из Титовки по Пикшуеву били пушки и миномёты, но с моря к берегу уже шли два наших “морских охотника” и мотобот майора — “Касатка”. Забравшись на вершину мыса, Даманов флажками просигналил кораблям: “Поддержите нас огнём!” Моряки ударили из пушек и пулемётов, не дали егерям обойти нас со стороны побережья. Первыми на посадку привели раненых, потом военнопленных. А позади нас разведчики вели бой с наседавшими егерями. Последним отошёл от берега командирский мотобот. И вот ему-то не повезло — на него налетели “мессершмитты”. Пулемётчик с “Касатки” отбивался как мог, но недалеко от нашего берега корабль затонул. Сам майор Добротин был ранен, и тут ему на помощь пришла наша маленькая Ольга Параева. Она сама плыла в ледяной воде и помогала плыть майору. Какой же славной девушкой оказалась она! А я ведь с ней не ладил, она всё хотела состричь мои буйные чёрные кудри.
Первомайская операция
Началась эта операция в канун Первомая 1942 года. К тому времени я уже командовал группой в составе десяти разведчиков. Петляя по ущельям, пробились вперёд к высоте 415 — опорному пункту врага в глубоком их тылу. Эта высота контролирует дороги, ведущие к базам снабжения врага — из Титовки к Западной Лице и к мысу Могильному. Мы с боем заняли эту высоту, но удержать её оказалось во много раз труднее.
Миновал второй день боя.
Тяжёлый переход, две бессонные ночи, пронизывающий холодный ветер со снегопадом и непрерывные бои утомили некоторых разведчиков настолько, что они едва держались на ногах. Никогда раньше, находясь в разведке, мы не дотрагивались до вина, а сейчас, когда забрезжил мутный рассвет, лейтенант Заседателев поднёс кой-кому из коченеющих разведчиков считанные граммы разведённого спирта. Поднёс, но не всем! Лишь ослабевшим. А закалённые в походах разведчики только покрякивали с досады, когда “доктор” обносил их. А ведь праздник! Семён Агафонов упросил дать ему хоть понюхать пустую мензурку.
— Порядок! — сказал он, потирая кончик носа. — Сейчас бы щей флотских!
— Гуся с яблоками! Шашлык по-кавказски! Вологодских отбивных! — весело дразнили разведчики друг друга.
— По местам! — скомандовал я, заметив сигнал наблюдателя.
И снова бой, который не прекращался уже до сумерек.
В этот день мы отбили двенадцать атак. Должно быть, у егерей был с нами, с морскими разведчиками, особый счёт. Они решили любой ценой разгромить отряд.
Опять разгорается бой. Егеря
К счастью, егерь стрелял не очень метко. Пуля пробила мне щёку и застряла там. Конец пули торчал во рту.
— Бывает же такое! — удивлялся лейтенант медицинской службы Заседателев, пытаясь извлечь пулю из щеки. Ему это не удалось. Он обмотал мне голову бинтом так, что остались только отверстия для глаз и для рта. Так и пришлось воевать. А вот когда я вышел из боя и самостоятельно добрался до берега, чтобы сесть на санитарный бот, тут меня едва не прикончили свои же. Он приняли меня за немецкого или финского снайпера в белом маскировочном капюшоне и дали дёру от берега.
К счастью, в боте находился раненый офицер моряк, который узнал меня:
— Стойте! Какой, к чёрту, фашист вам мерещится? Это же Леонов! Из отряда морских разведчиков…
Я спасён!
Измученный, спотыкаясь на каждом шагу, подхожу к берегу.
— Кто их разберёт, этих разведчиков! — ворчал уже потом капитан бота. — Нацепят на себя всякую дрянь, — он даже погрозил мне пальцем. — Я ведь тебя за егеря принял и, грешным делом, думал, что враги у берега — в засаду нас заманивают…
— Заманивают!.. Экипаж бота, даже раненые хохочут.
Санитарная часть пополнилась разведчиками, получившими лёгкие ранения, но больше было обмороженных, вернувшихся из этого майского рейда, да и не мудрено. Семь дней мы дрались в обороне, семь дней на жутком холоде и ветру. Таков уж май в нашем Заполярье!
Прорыв из окружения
Пришла осень 1943 года. Я командовал авангардной группой разведчиков, пробивавшихся к мысу Могильному.
— Вредный мыс! — сказал кто-то из разведчиков, имея в виду опорный пункт егерей, оборудованный у самого моря, а нам предстояло этот опорный пункт врага разгромить.
Забрезжил рассвет, когда мы приблизились к ровной лощине, за которой начинался крутой подъём к двум опорным пунктам на вершинах седловидного мыса.
Что делать? Какое решение примет командир? А враги уже обнаружили нас, и их артиллерийские батареи из огневых точек на подступах к Титовке ударили по нам. Промедление могло стоить нам дорогих потерь…
— Вперёд! За Родину!
Точно вихрем подхваченные, помчались мы через лощину и с ходу стали взбираться на первую возвышенность.
Позади рвутся мины, впереди — гранаты. В неуёмном грохоте мы не слышим ни свиста пуль, ни крика раненых. Уже два десятка метров остаются до первого немецкого дота.
— Вперёд, моряки, вперёд! — кричит раненый младший лейтенант Шелавин.
Егерей ошеломила наша атака. Они отступили на конец мыса, ко второму опорному пункту. А мы закрепились на возвышенности, осмотрелись и тут только поняли, в каком положении оказались. Наша небольшая группа оказалась в окружении. Основные силы десанта были прижаты массированным огнём неприятеля к земле и оттеснены к берегу. Стало совершенно ясно: мы отрезаны от основных сил, окружены егерями на их же опорном пункте.