Журнал Наш Современник 2007 #7
Шрифт:
Тулипин пошел на кухню, поднял холодную крышку кастрюли, увидел щи. Сейчас поесть эти щи - больше ничего не надо. Он даже не стал заглядывать в другие кастрюльки. Зажег газ. Как хорошо смотреть на синие, чуть подрагивающие язычки пламени. Тулипину не хотелось уходить от этих язычков, и только почувствовав, что все равно замерзает, он вспомнил про горячую воду - ее можно пустить большой струей и греть в ней руки. Тогда быстро станет тепло.
Тулипин сел на край ванной, а воду пустил в раковину и подставил руки. Какая благодать! Он смотрел чуть увеличенными, бессмысленными глазами на руки, от которых тепло расходилось по
Тулипин согрелся, и теперь вода казалась слишком горячей. Он пустил немного холодной и смыл кровь. На кухне щи уже булькали. Он налил себе
до краев и стал остужать. Ел он в неудобной позе, но совсем не чувствовал, что неудобно. Наевшись, Тулипин увидел, что в тарелке оставалось еще порядочно. "Куда же их теперь? В раковину? Не рассчитал". Он вылил щи в раковину, вымыл тарелку, стер со стола маленькую розовую лужицу и снова посмотрел на часы. Ему очень хотелось, чтобы мать пришла как можно быстрее. Дом без матери совсем не дом. Тулипин представил ее в новой юбке и кофте, в которых она ходила на работу, и ее лицо, конечно, лицо… Он подумал, что мать почти не состарилась, она и через десять лет будет такая же. Тулипин обрадовался. Он очень хотел, чтобы мать была с ним всегда и чтобы она никогда, никогда не старилась!
Вот он уже, наверное, в сотый раз посмотрел на часы: ровно пять. Он не выдержал и подошел к окну, из которого всегда можно было ее увидеть. В продолжение всех тридцати минут Тулипин смотрел не отрываясь на двор. Прошло пять минут свыше заветного времени, а мать все не появлялась. Ту-липин смотрел на мужчин и женщин, на детей, стариков, и ему казалось, что мать придет через час, через два часа, и эта мысль приносила ему страдание.
Но вот он увидел мать, пересекавшую двор, подходящую к подъезду, и в мгновение ока оказался у двери, сел на тумбочку в коридоре, чувствуя себя счастливым. Он слышал, как хлопнула дверь подъезда, отдаваясь эхом в девятиэтажном колодце с лестничными площадками и ступеньками, неторопливые шаги матери, и ему не хватило терпения, он вышел на лестничную площадку - только бы поскорее увидеть мать.
– Мама!
– Ждешь меня?
В коридоре, пока мать раздевалась, он стоял рядом и не мог отойти даже на два шага в сторону - рядом с матерью так хорошо на свете!
– Ну что, как дела?
– улыбнулась мать.
– Хорошо, - ответил он совершенно легко и искренне.
– Давай чего-нибудь поедим. Что-нибудь есть в холодильнике? Щи остались?
– Остались. Только я не буду - я просто посижу с тобой.
– Опять "просто посижу". Ведь худущий!
– Я не хочу, я посижу. Я съел два половника и картошку.
– Ну почему же ты такой худущий тогда, а? Куда же в тебе все девается?
– Ну, мам.
– Сиди, раз не хочешь.
– Сегодня хорошее кино будет - "Женщины".
– Старые фильмы всегда хорошие.
Мать ест. Ему очень хорошо и тепло смотреть, как ест мать. Он ничего не говорит - только чуть-чуть улыбается.
– А это мы сейчас съедим с вареньем!
Мать достает из холодильника мороженое в коробке.
– Как же ты его положила? Я не видел.
– Надо уметь!
Тулипин уже сам не знает, отчего так ему хорошо. Он всегда любил мороженое с вареньем. Конечно, можно и самому купить мороженое, но это совсем уж обыкновенно. А так, как сейчас, -
Мать разрезает большое мороженое на половинки, достает из холодильника варенье. Варенье густого красного цвета мешается с белым, уже чуть подтаявшим мороженым и становится нежно-розовым, очень вкусным.
– Сластена, - смеется мать.
– Ой, какой сластена!
– Да уж не такой, как ты.
Тулипин ест и часто поглядывает на мать. В эти минуты, когда мать дома и он знает, что они будут вместе до позднего вечера, а вот сейчас так здорово сидят за столом, от всего этого становится необыкновенно легко на сердце. Оно бьется ровно, спокойно, разгоняя по груди тепло.
– Ну, вот и все. Мороженого больше нет. Небось ещё хочешь?
– Да ладно. Хорошего понемножку.
– Ты смотри, какой мудрый стал.
Тулипину очень не хочется, чтобы мать мыла посуду, и он делает это сам.
– Мам!
– кричит он из кухни, вытирая руки.
– Давай посмотрим фотографии.
И вот они уже сидят на диване, мать поджала ноги, Тулипин разложил вокруг несколько целлофановых пакетов, плотно набитых снимками, которые он знает наизусть, но каждый раз разглядывает с нежностью. За окном уже темно.
Фотографии делал отец. В то время, когда Тулипин был маленьким, он сделал их очень много. Отец давно умер.
Многие фотографии Тулипин долго держит в руке. На них изображен малыш, который расставил ноги, держится за руки матери, доверчиво и с любопытством смотрит в объектив, его окружает добрый, ласковый, нежный, заботливый мир. Тулипин не замечает, как все теснее и теснее прижимается правым плечом к матери. На фотографиях она молодая и, конечно же, красивая - его любимая, любимая, любимая мать. Нет, мир не изменился - он остался нежным и чистым. Тулипина переполняет благодарность и любовь. Он берет мягкую теплую руку матери и касается ее щекой. Потом он чувствует, как ее пальцы перебирают его волосы.
– Ты у меня умница, - тихо говорит мать, и Тулипин точно знает, что он был, есть и будет счастлив, что жизнь - это удивительная, прекрасная, неповторимая вещь.
– Мама.
– Что?
– Я просто так.
Они еще долго сидят рядом, потом мать готовит на кухне завтрак, а Ту-липин смотрит по телевизору новости. Без двадцати десять начинается кино.
– Ты знаешь, - мать вошла из кухни в комнату, - я сегодня разговаривала с Валентиной Петровной - со второго этажа, она сказала, что на их лестничной площадке теперь новые жильцы. Вот только она не знает, в какой квартире. Ну да это само как-нибудь выяснится. У них дочь - твоя ровесница. Очень красивая девочка.
Эти слова матери вызывают в душе сына мгновенную страшную муку. Он словно проваливается в большую чёрную яму. Острое, невыносимое чувство собственной неполноценности окутывает его, как едкий дым.
Пока они вместе с матерью смотрят фильм, Тулипину очень не хочется возвращаться из мира этого кино в собственную жизнь. Может быть, у этого фильма нет конца? Конечно же, есть. Как и у любого другого. И Тули-пин это прекрасно знает. Но всё-таки думает: "А может, конца не будет?"
Утром Тулипин, как всегда, пошёл в школу на обычную муку. Чувство боли после вчерашнего притупилось за ночь. Недаром же говорят: "Утро вечера мудренее". Утром всё выглядит не так трагично. У соседнего дома он неожиданно услышал девичий голос рядом с собой: