Журнал Наш Современник 2008 #9
Шрифт:
Старец и причитал, и угрожал, а то и обличал. Можно было понять так, что никто ему не угодил, особенно из священнослужителей. Но зачем он хотел меня видеть? Терять мне, опять же, было нечего, я сказал:
– Простите, батюшка, можно к вам так? Не разумею довольно слов ваших. Не сердитесь, но все ваши речитативы походят на шаманское камлание, а вы на ряженого. Можно спросить: вы давно причащались?
– А сколько раз за сорок лет причащалась Мария Египетская?
– Там пустыня, там ангелы её причащали.
Он подошел. Взгляд его, признаюсь,
– А здесь не пустыня? А? Здесь нет ангелов? Нет? Не видели? А видят те, кому дано. Так вот вам в ответ на Марию Египетскую.
– Ещё раз прошу прощения, - сказал я, невольно делая шаг назад.
– Исходящее от нас сквернит человека, - уже спокойно заметил он.
– А что исходит от людей? Испорченный воздух, похмельные выхлопы, вопли эстрады, матерщина и блуд. Если бы от людей исходила молитва, с бесами было бы покончено. Все святое оплевано! Тяжело не то, что тянет плечи, а то, что душу не радует.
– Смиренно внемлю и ничесоже вопреки глаголю, - сказал я.
– Но за что же всё-таки вы так нападаете на священнослужителей?
– А это сие яко будет како?
– язвительно вопросил старец.
– Грешно осуждать, - не отступал я.
– Осуждать грешно, а тем паче обличать. Кто мы, чтоб обличать?
– Не знаю, кто вы, а вот я-то знаю, чья кошка чье мясо съела. В роскоши утопают. Все знаки предреволюционные. Это они видят? За заборами живут, с охраной ездят, обжираются в застольях по пять часов.
– Есть же и старцы, - миролюбиво заметил я.
– Старики есть, где ты старцев видел?
– Надеюсь, он предо мной. Вас именно старцем рекомендовали.
– Это как Бог рассудит, - скромно ответил старец.
– Старца кто делает? Народ. Но не эти же, от кого я ушел, не просители. Сидят часами у кельи, ждут. Заходит, на колени: "Спаси!" - "От чего?" - "Помидоры у меня выросли фиолетовые. Я думаю, мне их соседка марганцовкой поливала. Накажите ее".
– "А помидоры ела?" - "Да".
– "Вкусные?" - "Ну да".
– "Ну и иди, и ешь свои помидоры". Разве такие вопросы надо старцу ставить?
– Амвросию Оптинскому тоже простые вопросы задавали. Про индюшек, например.
– Так то Амвросий. Великий старец! Ему можно о всякой ерунде говорить. А я молодой, мне надо ещё возвышаться. Меня надо на больших вопросах выращивать.
– На каких? Например?
– Например?
– старец подумал.
– Есть ли двенадцать тайных старцев на Афоне и кто к ним на подходе? Или: "Ще Польска не сгинела?" Или: "Ще не вмерла Украина?" - А я отвечаю: "Ще, чи не ще, нам-то хай коромысло гнэця, хай барвинок вьеца". Довели Россию! Одно воровство да похоть. Сплошная тьма тараканья. Поздно уже, нет России.
– Куда же она делась?
– вскинулся я.
– И возрождаться ей не надо, она жива. Стоит на основании, которое
– Капитулянтские настроения, - выразился старец.
– Но мы же ни в земной жизни, ни в загробной не сможем выйти из созданного Богом мира. А если Господь выкинет нас из него, то это только справедливо. Мы - гости в его доме. Гости мерзейшие, согласен с вами. Паскудим, заражаем землю, воздух, воруем, пляшем на костях, за что нас ещё привечать? Первой провалится Америка, а потом и весь мировой безпоря-док, как костяшки домино. Россия ещё подержится. Да и то.
– Что "да и то"?
Это меня спросил не старец, а Николай Иванович, оказавшийся вдруг рядом.
– Да и то, если и она провалится, то и это будет справедливо. Залезла свиная харя Запада в русский огород, мы ей за ушами чешем. Малое стадо спасется. Так оно и было всегда. Всегда на шею садились: то иностранцы, то большевики, то коммунисты. Сейчас вот демократы. Да ведь и они не надолго. Скоро заерзают от неудобства и страха. Ну, может, их-то изгнание без крови обойдется.
МЕСТНОЕ ТЕЛЕВИДЕНИЕ
Старец, сидя на стуле, закрыл глаза и всхрапнул даже. Николай Иванович поманил меня. Мы вышли.
– Ну, и как вам наш старец?
– Надо вам к нему настоящих старцев привезти. Они рассудят.
– А он не настоящий?
– Извините, отделаюсь незнанием. Может быть, он из бывших монахов или священников? Самость, гордыня видны в нем. Они в нём настоящие. А он? Не знаю. Но вы же его зачем-то содержите.
Обратная дорога по коридору оказалась гораздо короче. Мы вернулись в комнату, откуда меня недавно увела к старцу Лора.
– Вы все-таки покинете нас? Или останетесь?
– Ночь же уже. Придется пробыть до утра. Скоро утро, но ещё ночь. Это я пророка Иеремию вспомнил.
– Ну, это вы со своими умниками да со старцем вспоминайте. А я человек простой. Правда, вот насчет времени дня поспорю. Какая же ночь, когда мы способны сотворить день.
– Николай Иванович подошел к стене, оказавшейся чёрной портьерой, и рванул её в сторону. Солнце засияло во всё широченное высокое окно. Я даже зажмурился.
– Переодевайтесь и на завтрак. Буду знакомить вас с правительством России. Естественно, будущим. Но, надеюсь вместе с вами, скорым.
– Но все-таки закончим о старце. Он искусственный, так?
– спросил я.
– Вы меня восхищаете.
– Николай Иванович взял меня под локоток.
– Старец, каких много, вам интересен, а сообщение, что на ужине будет правительство России, пропустили мимо ушей.
– Да и оно, думаю, искусственное.
– Нет, оно со старцем не корреспондируется. Так что позвольте вам этого не позволить. Оно настоящее.
– Будущее?
– Ближайшее.
Я поглядел на Николая Ивановича. Он был спокоен. Что бы ещё такого спросить?