Журнал Наш Современник №4 (2003)
Шрифт:
Я слушал Любовь Васильевну, и постепенно возникало такое ощущение, что как ни страшен был ее путь, но он был попущен ей, чтобы увидеть то, чему противостоял ее сын... И разве тут только о противостоянии чеченским бандитам разговор?
15 апреля 1996 года, как известно, в преддверии выборов Бориса Ельцина, начался “поэтапный вывод войск из Чечни”. Видимо, это мероприятие кремлевских имиджмейкеров и имел в виду чеченский бандит, когда записывал в дневнике: “Аллах велик... Сайхан сказал, что скоро будет хорошо. Скоро мы купим всех начальников. Они не дадут своим солдатам воевать, и мы всех убьем”.
16
А в ночь на 22 апреля в районе села Гехи-Чу во время ракетного обстрела был убит президент самопровозглашенной республики Ичкерия Джохар Дудаев.
И все это — сейчас это уже ясно любому! — напрямую сопрягалось с кампанией — “Голосуй или проиграешь!” — выборов Ельцина на второй срок.
— Я поеду в Чечню, но когда — это секрет! — сказал Ельцин, выступая в Ярославле. — Вы что же, хотите, чтобы я сказал и там подготовились, да? Вот сам подготовлюсь и поеду.
Охрана Ельцина сумела найти тогда воистину гениальное по своей подловатой хитроумности решение... 27 мая в Москву на переговоры с Ельциным прилетели Зелимхан Яндарбиев, Ахмед Закаев и другие чеченские политики и боевики. Оставив их в Москве как заложников, Ельцин вылетел в Грозный, чтобы там, на броне БТРа (фирменный знак президентских имиджмейкеров!), подписать указ, сокращавший солдатам, провоевавшим в Чечне шесть месяцев, службу в армии до полутора лет.
Ни Евгений Родионов, ни Александр Железнов, ни Андрей Трусов, ни Игорь Яковлев под этот указ президента не подпадали. Они уже были убиты...
Впрочем, ведь и не ради их спасения приезжал Ельцин в Чечню. На выборах 16 июля ему удалось, как сосчитала избирательная комиссия, опередить на два с половиной процента Геннадия Зюганова. Третье место занял Александр Лебедь, который уже через день был назначен Ельциным секретарем Совета безопасности.
Крутые-крутые закрутились тогда дела.
По Кремлю с коробками из-под ксероксов, набитыми долларами, бегали “птенцы гнезда Бориса”, в газетах высчитывали, сколько должны весить полмиллиона долларов... Оказалось, немного. Чуть меньше пяти килограммов. Так что у помощников президента не такая уж и тяжелая работа была.
И все равно Ельцина выбрали, и Лебедь отправился в Чечню подписывать печально знаменитую хасавюртовскую капитуляцию.
— Вы вдумайтесь, Николай Михайлович... — рассказывает Любовь Васильевна Родионова. — Я простая русская женщина. Я никогда не стояла на коленях перед боевиками. Я понимала... Стой на коленях, валяйся в пыли, волосы на себе рви — тебе все равно никто не поможет... И доставлять им радость любоваться моим унижением я не хотела... А перед Лебедем я встала на колени. В присутствии восьмидесяти матерей и офицеров я руки ему целовала. Я с ужасом понимала, что он сейчас уводит войска, а я-то остаюсь... На кого?! На кого он меня бросает?.. У меня уже к тому времени был сломан Ширвани Басаевым позвонок. Боль невыносимая. Я уже кашляла... Я погибала от неизвестности... И вот он меня бросает, меня и всех матерей, которые искали тогда своих мальчиков... Я его просила: “Александр Иванович, миленький, включи в хасавюртовский договор пункт о пленных. Пусть они вернут нам наших детей, живых, мертвых, но вернут”. Почему они затребовали полторы тысячи своих, и всех им вернули, с Крестов, какие сроки у них были — у киллеров, заказных убийц... А про наших пленных ребят он ни строчки не включил в договор... “Потребуй от них, — просила я, — пусть вернут.
А потом, три года спустя, он приехал в Подольск получать золотую медаль как “лучший пушкинист России”. Вы помните этот позор нашей продажной, подлой интеллигенции, которая вручала ему эту медаль. Я поехала. Я ударила, и не один раз... Я хотела, чтобы ему за всех наших матерей, которых он в Чечне бросил, досталось.
На меня его охранники набросились. И вот один из них сказал мне страшные слова.
— Сколько, — говорит, — тебе за это заплатили?
Я ему ответила:
— Ты спроси у своего хозяина, сколько ему заплатили, что он зад чеченцам подставил. А мне заплатили... Да... Я до сих пор хлебаю слезы и кровь...
Сейчас говорят, что тогда удалось остановить войну, сохранить жизнь солдат...
Это — ложь.
Вспомним еще одну запись из дневника убитого чеченского бандита:
“Аллах велик. Он помогает своим муджахедам. Солдат заставили уйти. Нам привезли деньги, еду и боезапас. Снова убивали неверных псов...”
Убивали.
В Москве и Волгодонске, в Дагестане и Ставрополье...
Как говорит Любовь Васильевна, когда Лебедь заключал хасавюртовские соглашения, было такое ощущение, что все садятся на плот и стараются уплыть, бросая раненых, убитых, родных, матерей, только чтобы спастись самим. Ничего страшнее, чем то бегство из Чечни, она не видела...
7
— Если б я не была там, если б я не понимала разумом своим, что все это бред, причем бред совершенно нездоровых и нерусских людей, то я бы, может быть, и поверила, — говорит Любовь Васильевна Родионова. — Но я все видела своими глазами. Нам не от кого и незачем было убегать. Все было наше. Грозный был наш. Наше командование само в августе позволило полевым командирам войти в Грозный.
— А вы тогда были там...
— Да, конечно... Это офицеры менялись. Они приезжали на два-три месяца, а я десять месяцев провела, день в день. Я прилетала сюда на четыре дня, чтобы продать квартиру, и снова назад...
— Какую квартиру?
— Эту... Она была заложена... И осталась она у меня только потому, что в газете “Завтра” дали объявление, и люди приносили по десять, по двадцать рублей... Еще монастырь Иоанна Богослова помог... А речь шла о четырех тысячах долларов... В принципе, это было очень дешево. Можно сказать, что чеченцы меня пожалели...
Страшными кругами чеченского ада прошла мать Евгения Родионова в поисках могилы сына.
У нее сохранилась фотография, на которой ей удалось в селении Горском сняться в группе людей, окруживших Хаттаба. Как это удалось ей, Любовь Васильевна не понимает и сама, но эта фотография и стала для нее пропуском в Чечне.
Но и с этим пропуском бандиты взяли Любовь Васильевну в заложницы. Она попала в плен к брату Басаева — Ширвани...
— Вас взяли в плен?!
— Ну, они сказали, что я фээсбэшница... Нас же все знали... Мы ходили там столько месяцев. Ну вот сломали ребра, позвонок... Почки отбили...
Только 21 сентября на скачках, устроенных чеченцами в честь победы над русскими, Любовь Васильевна узнала от Руслана Хайхороева, что ее сын убит.
Победитель был по-чеченски великодушен.