Журнал Наш Современник №7 (2004)
Шрифт:
— Имеется частота Аварийно-спасательной службы (АСС) СФ, но судов АСС поблизости нет, передатчик “Тантал” не охватит расстояние до них. — “Отпадает”.
— Имеется частота радиосети взаимодействия подводных лодок, но на данный момент для АПЛ “К-19” она не задействована. Действует ли она для других лодок? Неизвестно. — “Отпадает!”.
— Мы часто слышим радистов рыболовных и транспортных судов страны, работающих в микрофонном режиме. Связь с ними возможна только открытым текстом. — “Неприемлемо!”.
— Где-то рядом находятся наши дизельные подводные лодки, которые периодически всплывают для сеансов связи. Приемные
Я принял самостоятельное решение и дал указание радистам. Это нарушение Уставов и Правил связи, однако иначе поступить я не мог: необходимо срочно установить связь с любым советским кораблем, с Берегом.
— Текст радиограммы должен быть кратким, как сигнал “SOS”, поддаваться расшифровке на других кораблях.
Итак, текст: “Авария реактора...” Впрочем, слова “реактор” в шифровальных таблицах нет, есть “АЭУ” как одна цифровая группа. Тогда текст: “Авария АЭУ. Широта... Долгота... Нуждаюсь в помощи. “К-19”.
Через 2—2,5 часа радисты стали жаловаться на головную боль, гул в ушах, усталость при работе на ключе и чаще просят подмену — очевидно, сказывается нервное напряжение и воздействие радиации.
Я понимаю, насколько ненадежна примененная схема. Она должна сработать лишь в том случае, если какая-нибудь наша подводная лодка при всплытии для сеанса связи примет наряду с радиограммами Узла Связи СФ и нашу радиограмму — и при этом не посчитает её провокацией со стороны НАТО. Мой расчет на то, что командир этой подводной лодки, прочтя наш текст, прикажет продублировать его в адрес Узла Связи СФ (ФКП) и запросит: “Что делать?”, а не встанет в позицию “моя хата с краю...”.
Радисты работают на ключе уже шестой час, мне же хочется ругаться матом в адрес организаторов и руководителей учений, которые не предусмотрели взаимодействие и связь между кораблями-участниками на случай ЧП. “Пусть корабли-участники — “Белые” и “Красные”, но они все — свои! Не война же! Ежу понятно: они должны иметь возможность двусторонней связи при необходимости! У меня, командира связи подводной лодки, нет данных: частот связи надводных кораблей (они ближе к нам, чем Берег), их позывных, позывных подводных лодок. Все мы — заложники и жертвы системы секретности!
Позже, когда командование ВМФ СССР пошлет в первый кругосветный поход две атомные подводные лодки, они не будут одиноки в Мировом океане — их будут сопровождать надводные корабли. Связь организуют как между подводными лодками, так и между ПЛ и надводными кораблями для их взаимодействия в совместном плавании, на случай ЧП, и поход завершится успешно. С задержкой, но крестятся мужики! А гром грянул на “К-19”!
Быть может, наш сигнал “SOS” уже принят какой-то дизельной ПЛ, но её командир не имеет права передать в наш адрес квитанцию о приеме. А если дизельные подводные лодки не продублируют наш сигнал в адрес Узла Связи СФ (ФКП)? Тупик? Нет — выход в эфир открытым текстом. Но когда? Как определить-оценить, что “самозваная” передача в радиосети “Узел Связи СФ — ПЛ-ПЛ” — бесполезна и пора “влезать” в другую радиосеть?!
Кто-то из радистов попросил подмену: у него начали дрожать руки. Не пошел отдыхать на носовую надстройку, где
Позже, в госпитале города Полярный, я спрошу офицера Узла Связи СФ: “Как реагировала на наши передачи приемо-записывающая аппаратура?” Он ответит, что пару раз аппаратура сработала, но запись расшифровке не поддалась.
И только через 30 лет мне станет известно, что изолятор антенны “Ива” был раздавлен давлением воды. (Могу лишь предположить, что в изоляторе возникла микротрещина и проникшая влага вызывала рассогласование антенны с передатчиком во время сеанса передачи.)
Вспоминает радист Виктор Шерпилов: “Я помню ту огромную тяжесть, которая на нас давила, когда не прошло радио на Узел Связи СФ, как мы, не выходя из рубки, час за часом искали неисправность. Мы перебирали все новые и новые варианты связи, изымали блоки передатчика, всё “прозванивали” и искали причину неисправности, а потом, при передаче, меняли и передатчики, и антенны. Когда мы решили перейти на ручную передачу, то по очереди “сидели” на ключе, но и не оставляли попыток восстановить передатчик “Искра”.
В 15 час. 30 мин. вахтенный сигнальщик АПЛ “К-19” доложил вахтенному офицеру: “Вижу цель!” Цель увеличивалась, приближалась к лодке. “Свой или чужой”? Вскоре распознали — это наша дизельная подводная лодка серии “С”. Радость экипажа была безгранична: закончилась неизвестность!
Значит, мы, радисты, все-таки докричались, точнее — достучались до своих.
Далее приведу строки из статьи Ж. Свербилова “ЧП, которого не было...” (журнал “Звезда”, № 3, 1991 г.). Это его корабль подошел к аварийной АПЛ.
“Это было в июле 1961 года. Подводная лодка “С-2...”, которой я в то время командовал, участвуя в учениях под кодовым названием “Полярный круг”, находилась в северной части Атлантического океана. В этом районе было свыше тридцати подводных лодок. Поднявшись для очередного сеанса связи на глубину девять метров, мои радисты приняли радио: “Имею аварию реактора. Личный состав переоблучен. Нуждаюсь в помощи. Широта 66° северная, долгота 4°. Командир “К-1...”.
Собрав офицеров и старшин во второй отсек, я прочитал им шифровку и высказал свое мнение: наш долг — идти на помощь морякам-подводникам. Офицеры и старшины меня поддержали.
Сомнение вызывало только место нахождения аварийной подводной лодки: долгота в радиограмме была не обозначена. То ли восточная, то ли западная. Наша “С-2...” в это время была на Гринвиче, то есть на нулевом меридиане.
И тут старпом Иван Свищ вспомнил, что суток семь тому назад мы перехватили радио, в котором командир “К-1...” доносил состояние льда в Датском проливе. Так мы догадались, что долгота, на которой находится аварийная лодка, западная.
Мы всплыли в надводное положение и полным ходом пошли к предполагаемому месту встречи. Погода была хорошей. Светило солнце. Океан был спокоен. Шла только крупная зыбь.