Журнал «Парус» №90, 2023 г.
Шрифт:
И устав лепетать о своем, чтоб трещала в ответ
Пустота, – замолчали они, постепенно и каждый.
Среди мусорных чащ родниковый теряется след,
Сам колдун не найдет, а найдет – никому не покажет.
Да и речь человечья с тех пор изменилась сама,
А открыться другому – расстаться с защитной завесой.
…Но сентябрь все так же отчетливо входит в дома,
Простирая границы души до неблизкого леса.
И
Против чар позовет он на помощь судьбу или случай,
Чтобы песне, понятной любому в лесу городском,
Не смолкать никогда – можжевеловой, вечной, гремучей.
РЕЖУ ВОЛКОВ
Режу волков. Не довышить мне бурых зверей.
Ржавые ножницы чует, сжимаясь, зверье.
Брошу картинку, решив, что не верить верней,
Приговорю без раздумья его и ее.
Пара в заснеженной чаще умрет от руки
И не украсит собой мой мещанский уют:
Нет постоянства – лишь ножницы есть и флажки,
Скалятся волки по-сучьи, а крестики врут.
Где-то, за волком с волчицей, мир сказочно жив,
Пляшет непуганый заяц в лесном терему,
И рука об руку, мерзлую дверь затворив,
Петр с Февронией молча уходят во тьму.
В ней происходит такое, что скачет прицел,
Тупятся ножницы, слышится мат егерей.
Но ни один идиот, хоть бы он и посмел,
Не разлучает прильнувших друг к другу зверей.
Мне говорили, сегодняшний мир не таков,
Незачем сыпать пустые кресты на канву.
Черт с ними. Может быть, я и довышью волков
Дочке своей на венчание, коль доживу.
ЧЁРНАЯ ЯГОДА
Над прерывистой линией берега
Тянет сроки дуплистое дерево,
Прикрывая листвой в солнцепёк
Воронёный блескучий зрачок,
Точно дуло, тяжёлое выстрелом.
Сроки вышли – и вот она вызрела,
Бесполезно не лезть на рожон:
Боком глянцевым – ты отражен.
Ты глядишься в нее, как любой из нас,
Но кому-нибудь станет не боязно.
Горький сок. Проступившая слизь.
Раз сорвал, то глотай и ложись…
Потаенное, необъятное
Заклубится под веками сжатыми.
Это ты. Перекраивать брось.
По себе – продирайся насквозь.
Встань, ползи – оглушённый, трепещущий.
Проницай, созерцай, перекрещивай.
Кто, испробовав ягодный сок,
От себя не бежал
Нет – понять, задержаться и выстоять,
Чтоб поверить бездумно и искренне:
Что есть выход, что милостив суд
И что мир от войны пронесут.
…Вновь, паучьей слюной перевитая,
Пробужденье твое сторожит она.
Кто же следующим сорвёт
Немигающий глянцевый плод?
ТРЯПИЧНАЯ КУКЛА
Идешь переулком, где сыпучая старость
Согревается запахом юного лета,
А в доме ничего твоего не осталось,
Разве что кукла, полусгнившая ветошь.
Поднимись на чердак. Раскопай свою память.
Загляни в уголки, куда свету неловко,
Возьми меня в руки. Не ожгу и не раню
Позабытой кем-то подлой иголкой.
Ты не бойся, я рада, я действительно рада,
Мной давно отыграли, ничья уже дочка.
В саду цветет яблоня. К ней тебе и надо.
Схорони меня поглубже и поплачь в одиночку.
А потом уходи, ищи куклу другую –
Не вернусь, не явлюсь ни в каком уже виде.
И теплый ветер в спину подует,
И больше никто тебя не обидит.
ЛЕДОСТАВ
Замер город. Как муха в тягучем желтке,
Застывает.
Ледостав. Не заснуть. В темноте, мутной глуби, в бессонной реке
Чуть плеснула хвостом золотая
рыбка. Морок. А Нового года не будет – зачем?
Что-то вызнав,
Пустотой площадей проплывает в цветистом луче
Тихий елочный призрак.
Лица в масках. Сам воздух бесцветен, как хлоргексидин,
Окна гаснут.
Забываться под шепот мосты задевающих льдин
Одному – безопасно.
Разве рыбка приснится и, может, поделится с кем
Этим солнцем декабрьским куцым.
Но ни морок, ни мор не прикажут великой реке
задохнуться.
ВЕТЕР ОСТАНЕТСЯ
Ветер порвал календарь.
И рассыпаны щедро
Числа и встречи – что было, что будет, что мимо.
Новые капли глотают голодные недра,
Лодочки весен несет временная стремнина.
И на секунду зажмурившись, но не от страха,
В свой новый год я вступлю. Ощутимо до дрожи:
Ветер останется —
Над семенами и прахом
Властвовать.
И возрождать.
И тревожить.
***
деревья и звезды
колючи
ранимы
стозвонны
деревья и звезды
вихрасты
невинны
бессонны
все так, мой малыш,
ты такими всегда их рисуешь,