Журнал «Рассказы». Колодец историй

Мерилион Наит

Не было там никакого убежища. Может, несчастная пряталась под стойкой регистрации или в большом шкафу, который Ларго приметил в холле; может, в одном из номеров. Но не помогло… Наверное, она уже вся как те флоксы в мамином саду. Как выглядит человек, из которого высосали всю влагу? Ларго споткнулся.

Все вдруг стало ярче: Ларго заметил поврежденную ножку столика, травку, пробивающую себе путь сквозь каменные разломы мостовой. И там, у лестницы, – усик тумана. Шевельнулся. Вытянулся. И вот заклубился, вырос,

пополз по мостовой в сторону Ларго.

Мама будет вспоминать ту ссору в лавке. «А глупый леденец как?» – мелькнуло в голове.

Ларго вскочил и помчался к мосту, потащив за собой на поводке столик.

– Беги! Беги! Беги! – Мамин голос расщеплялся.

Голубая розга хлестнула туман позади Ларго. Вайкатопе отпустил гостиницу и уже всей своей мутной сущностью устремился за новой добычей.

Мама и луковый леденец стояли у моста.

Сланг!

Огнем хлестнуло по руке, обвилось вокруг и дернуло, рвануло, протащило по мостовой.

Не Вайкатопе. Голубая мамина розга втащила Ларго на мост, и тут же стеной встал разъяренный голодный туман, словно врезался в невидимую преграду. Все застыло.

И луковый леденец молчала. И мама не ругалась.

Голодный Вайкатопе не решился будить свою спящую часть.

Мама надеялась, что так и получится. Но также она рассчитывала на то, что Вайкатопе уйдет в другую часть фрагмента, а он остался у моста. Раскинулся беснующимся морем.

– Пойдем по мосту до Городео, – сказала мама.

Голубыми путаными нитями она сплела большой силовой купол. Можно идти и не бояться нунтаров, обитающих здесь. Можно говорить вслух и не бояться разбудить Вайкатопе. Можно надеяться на то, что этот купол – самая надежная и непробиваемая защита.

Мама надела горчичный свитер на луковый леденец, бросила Ларго вязаный синий шарф, сама замоталась шалью с изображением пестрых длинноногих птиц. Вооружилась зонтиком-тростью.

– До Городео день пути…

Она посмотрела в непроглядный спящий туман. На миг Ларго показалось, что мама боится. Но вот она выставила вперед зонтик и зло сказала:

– За мной. Не вздумай потерять табурет.

Когда они наконец приедут на Рондокорт, первым делом Ларго напомнит матери о канареечном зонтике с длинными перьями. На Рондокорте почти все время дожди, а туман там водится в обрывах и не трогает жителей. Мама говорила, на Рондокорте у них будет хороший солидный дом. И все там будет как положено: семейный фарфор, лучшая школа, наряды от главного мастера фрагмента.

А столик придется обратно обменять на комод. Забавный столик, правда совсем некрасивый. Лак облупился, вся спинка покоцанная, поцарапанная. Теперь еще и ножка повреждена.

Ларго ничего не делал, но мама почему-то обернулась и зло шикнула. И тут же луковый леденец заныла. Устала.

Мама присела на корточки, но столик тут

же отбежал от нее, спрятался за ногами Ларго.

– Так и думала! Мерзотная вещица с собственной волей. Скорее бы отдать…

Хотелось сказать: «Мама, не надо так!» – но лучше молчать.

– Попроси его растянуться. Лайве надо уложить, – потребовала мама.

Ларго присел на корточки, будто так столик услышит его лучше:

– Помоги нам, пожалуйста.

Ларго ни на что не рассчитывал, просто сделал, как велела мама. Но, к его удивлению, столик задрожал. Прежде твердая спинка поплыла, сквозь синий лак проявились узоры. Сначала они были похожи на бутоны глинковинных цветков, а потом растянулись и стали волнами. Ларго закрыл глаза, и вовремя: в лицо ему отлетели кусочки лака.

Еще мгновение – и вот перед ним был уже не столик, а кушетка!

«Спасибо» от мамы не дождешься. Она молча подложила снежную шапку под голову лукового леденца и накрыла дочь шалью.

– Отдыхай, Лайве. Все будет хорошо.

И снова потянулась белесая монотонность шагов.

Столик отдадут в обмен на мамин комод со сплетнями. Горло засаднило от обиды. Отныне Ларго будет смотреть на всю мебель и сравнивать ее со столиком, который по своей воле растянулся для них.

«Интересно, ощущают ли магические вещицы боль? Или им все равно?»

Мама замедлила шаг, подала знак остановиться. Туман распадался, опускался ниже, стелился по земле. С каждым шагом глаза жадно ловили всё новые детали. Остановка, брошенный автобус, будка билетера, словно сломанная забытая игрушка, деревья, тянущиеся не к небу, а горизонтально, в направлении Городео.

И лучшее, что могло случиться, – гостиница с горящими окнами!

Ларго не поверил, мама тоже. Три шага – и она уже повисла у сына над ухом:

– Я оставлю вас с Лайве здесь. Не буди ее. Вас будет закрывать мой купол. Но в гостинице люди. Мне надо проверить, можем ли мы заночевать там.

– Я боюсь, не уходи. – Ларго вцепился в маму, но она резко вырвала руку.

– Заткнись и приди в себя. Ты отвечаешь за сестру. – Она хотела было отойти, но вспомнила: – И за табурет.

Мама стала таким же темным силуэтом, как и деревья возле гостиницы, как само здание с горящими окнами. В дом она не пошла, а пролезла под окнами.

Ларго уже чувствовал вкус запеченной в горшочке индейки, которую наверняка подают в таких гостиницах. Непременно с молодым картофелем и благородными грибами. На десерт – горячий яблочный пирог и чай с приправами. А после ужина поднимутся в спальню, где такая приятная шершавая простынь. Наволочка и пододеяльник пахнут лимонным мылом и хрустят от прикосновений.

Мама вернулась, у нее кровоточила нижняя губа. Видно, искусала. Ларго снова показалось, что ей страшно. Такого быть не могло.