Журнал «Вокруг Света» №01 за 1984 год
Шрифт:
— Ничего себе, бывшие моряки,— уже обращаясь к нам обоим, перебивает меня Апасов.— Вы же по морю полтысячи миль прошли...
Прогноз оказывается благоприятным, и мы выходим на ют. Капитан, отведя меня в сторону, доверительно говорит:
— А может, останетесь, все-таки ночь.
— Но какая ночь! Грести сейчас лучше, чем днем.
Прямо перед нами протянулась до самого горизонта лунная дорожка, изломанная зыбью. Мы разворачиваемся. Над рейдом могучим басом заревел туманный горн. Прощальные гудки, резонируя с эхом от скал, бередят душу...
За шестьдесят пять часов почти непрерывного плавания мы одолели 150 миль и к следующей полуночи вошли
Путаясь в плавающем скарбе, я принялся отливать воду. Минут через десять весла заметно поднялись над бортом. Теперь надо было срочно уходить к острову: прямо по носу в красивых сине-белых бурунах тянулась гряда острых скал. Зайдя за остров, лодка сразу обрела свои ходовые качества, и вскоре мы качались на зыби почти закрытого заливчика на подветренной стороне острова. До утра, растянув лодку на двух концах с отдачей якоря, мы жгли плавник и под пеленой мелкого дождя тщетно пытались сушиться. Сидя под тентом, снова проверяю записи с обмером лодки и заново рассчитываю остаточную плавучесть после затопления ее вровень с бортами. Показываю расчеты Евгению.
— Всего 30—40 килограммов. Как раз годится для удержания на себе двух гребцов. И по горло в воде,— добавляю я с иронией.— А о гребле в таком положении не может быть и речи. Чтобы только двигать всплывшими веслами, руки должны быть над водой. И главное, где точка опоры для гребца?..
Утром море улеглось. Мы резво удаляемся от острова.
— Какой вчера был ветер? — спросил командир.
— Баллов восемь, а может, девять.
— Это сколько?..
— Больше двадцати метров в секунду.
Евгений помолчал, потом категорично заявил:
— Значит, вчера лодка достигла предела мореходности...
В Находку мы входим, прижимаясь к берегу и огибая по периметру эту обширную бухту. Втискиваемся в узкую щель между плавкраном и водолеем на акватории Дальтехфлота. На плашкоуте-водолее пьем чай. Потом хозяин, Владимир Дмитриевич Булацкий, оставляет нас в своей каютке.
— Вы отдохните, а я себе место найду, тут я старожил, и порт вроде моей епархии. Значит, в два ночи разбужу...
Потом на палубе Булацкий вздыхает, поглядывая на серп луны в разрывах облаков.
— Не переживай, Дмитрич,— успокоенно говорит Евгений,— света достаточно, да и прогноз хороший...
Залитый огнями рейд безмолвно ждет рабочего утра. Выйдя из бухты, мы легли на курс к острову Аскольд напрямую. К вечеру, как обычно, усилился попутный ветер. Какой-то сейнер, сменив курс, устремился к нам.
— В помощи не нуждаетесь? — прокричали с мостика.
Евгений застопорил ход. Мы посмотрели на судно. Пока сейнер был на ходу, казалось,
— Там уже вас было потеряли,— напоследок услышали мы голос капитана, показывавшего рукой куда-то в сторону берега...
Решив не мокнуть напоследок, мы повернули в бухту Стрелок и обогнули Путятин с севера. На выходе из бухты пристали к острову в последний раз, чтобы согреть чай и дождаться, когда уляжется ветер и взойдет луна. В пятом часу, преодолев буруны на мелководье, подошли к стоявшему в дозоре пограничному кораблю за прогнозом.
— А, МАХ-4! Специально для вас приготовили.— Вахтенный показывал бланк радио с прогнозом, приглашая к борту.
— Читай, мы торопимся,— крикнул я вахтенному...
Был полдень, яркое солнце играло бликами на некрутой волне. Дрожали, парили, изгибались в мареве далекие берега. Уссурийский залив мы пересекали напрямую, не прижимаясь по обыкновению к берегу. Приморье наконец подарило погоду, о которой мы долго мечтали. Но пока океанский простор не стиснули берега, мы все же ждали от него сюрпризов. Потому, наверное, не отрывая взгляда от Аскольда, который никак не таял за синей чертой горизонта, мы не заметили, как справа по борту на далеком еще берегу проступили контуры многоэтажья большого города. А прямо по носу вынырнула из воды белая башня маяка Скрыплев. Подумалось: обжитые берега Приморья стали лучшим из всех памятников замечательному моряку и первопроходцу Г. И. Невельскому, который прозорливо сулил расцвет дальневосточному краю...
Заканчивался тридцатый день похода.
Василий Галенко, штурман дальнего плавания Николаевск-на-Амуре — Владивосток
Где проходит фронтир?
Слово «фронтир» в переводе с английского означает «граница», «рубеж». Так назывался авангард поселенцев, которые продвигались на запад Североамериканского материка, завоевывая девственные земли. По мере того как с методичной жестокостью уничтожались целые племена индейцев — коренных обитателей этих земель, по мере того как пришельцы столь же методично обосновывались на гигантских пространствах, изъятых из дикой природы и отторгнутых у людей, что испокон веков жили с этой природой в согласии,— искусно создавалась легенда о Великом Американском Духе — духе Фронтира. Люди Фронтира — мужественные, простые, честные и работящие... Они, правда, не расставались с оружием — нужно ведь было охотиться да и защищать своих жен и детей от набегов индейцев!
Красивая легенда. И, как оказалось, очень нужная тем, кто буквально все — леса, необъятные просторы прерий, недра, сокровища индейской культуры и даже действительно сохранившийся среди простых поселенцев истинный дух фронтира — обращали в звонкую монету.
«Сценарии» безумства
В последние годы знакомое словосочетание вновь запестрело на страницах американских газет и журналов, оно не сходит с уст радио- и телекомментаторов. Ну а поскольку многие американцы под влиянием интенсивной психологической обработки давно уверовали в концепцию «Pax Americana» — «Весь мир — это большая Америка», то и значение слова «фронтир» потребовало корректировки. Теперь говорят и пишут о фронтире космическом, новом рубеже — уже, видимо, в духе «Universum American» — «Вселенной по-американски».