Журнал «Вокруг Света» №01 за 1987 год

Журнал Вокруг Света

Как правило, у одной из ватаг сдают нервы, и она опрометью удирает. Противник не успевает по-настоящему пустить в ход когти и зубы. Удирающих преследуют только для проформы.

Если победили пришельцы, то им занимать прежнее ранчо. Если же взяли верх хозяева угодий, инстинкт гонит их занять чужие, пусть и бесплодные владения, даже если час назад они и не помышляли о переселении. Победители резвятся, кувыркаются, а главное, метят новообретенную территорию. Триумфальные игрища длятся до получаса. Больше всех ликует боевой вожак: то накидывается на кустики, то молотит лапами пыль.

Иной зверек из ватаги убегает вдогон отступившим — «додраться». Горе, если он наскочит на кого-нибудь из побежденных,— без членовредительства не обойтись.

Суриката, который отлучился от ватаги, поджидает беда: отбиться от своих. Одинокий зверек, замотанный слежением за воздухом и землей, полуголодный и нервный, бросается навстречу колонии себе подобных. Но пришельца встречают клыками. Враждебность можно победить лишь упорством и выдержкой. Одиночка долго околачивается на значительном расстоянии от новой ватаги, пока к нему не привыкнут. Самый верный путь — начать неотлучно нянчить сурикатят. Но сурикату-няньке приходится быть при молоди неотлучно и жить впроголодь. А это большая жертва для зверька, которому необходимо жевать чуть не каждые пять минут. Зато после такой «службы» пришельца принимают в колонию. В неволе, когда нет иного выбора, сурикат присоединяется к человечьей «стае» — легко приручается. — Для земляных человечков,— вспоминает биолог Макдональд,— я поначалу был вдесятеро более чужд, чем любой пришелец-сурикат. И все же я старался войти в контакт со свободно живущими зверьками. Это необходимо для продолжения исследований. Прошли недели, прежде чем сурикаты подпустили меня ближе. Я фотографировал балующихся зверьков, как вдруг один из ватаги подскочил ко мне, вскарабкался по штанине и рубахе на плечо, встал столбиком, небрежно оперся лапкой на оправу очков и стал озираться. Подумал и перебрался на макушку.

Тем самым я удостоился чести быть сторожевой вышкой. Хотите верьте, хотите нет, но я полчаса не двигался с места, млея от сознания победы. Возле уха раздавалось непрерывное «пи-пи-пи» — я-де сторожу, не волнуйтесь. Ноги затекли, а я все не шевелился. И дождался — сурикат пискнул как-то особенно, скатился с меня, и вся ватага побежала по своим делам... А я понял, что ощущал в течение этого получаса: ответственность.

Я как биолог осознал себя пожизненным дозорным, от которого зависит безопасность, сохранность этих и многих, многих других зверей и зверюшек. Ведь я, как человек, стою на самом высоком месте, откуда многое должно быть видно.

В. Задорожный

«Малы, но независимы»

Не так давно на нашей планете было не очень много государств. Политическая карта мира еще до середины 50-х годов изобиловала цветами нескольких колониальных держав, и после названия страны в скобках обычно помещалось имя владельца: Золотой Берег (Брит.), Конго (Бельг.), Конго (Фр.), Ангола (Порт.). Тут речь идет о столь обширных участках земной суши, что они бросались в глаза при первом взгляде на карту. А кроме них, на пространствах океана любой самый крошечный клочок земли был окаймлен длинным названием, в котором сочетались собственное имя и страна-владелец: Новые Гебриды (Брит.— Фр.), о-в Рождества (Брит.). Все это относилось прежде всего к Африке и Океании, островам Карибского моря, в несколько меньшей степени к Азии и совсем немного к Американскому континенту. В Европе, правда, разве что Гибралтар был и остался колонией. С середины 50-х годов газеты чуть ли не ежедневно стали приносить известия об обретении независимости очередной колонией, список суверенных стран стремительно увеличивался, и перед зданием ООН поднимали новые и новые государственные флаги. Затем, когда независимость пришла к островным государствам Америки и Океании, список стал расти и того стремительнее. Теперь на нашей планете сосуществуют государства-гиганты, такие, как Советский Союз, Соединенные Штаты Америки, Китай, Индия, и большие страны с многочисленным населением — к примеру, Бразилия, Индонезия, Нигерия. Маленькие страны — Бельгия, например, Нидерланды. Совсем малые: Лихтенштейн или Люксембург. Просто карлики: Монако, Андорра, государство — остров Кирибати...— перечислять можно долго. Но — малые и большие — все они одинаково определяются словом «государство», ибо обладают: 1) особой системой органов и учреждений, осуществляющих функции государственной власти; 2) правом, закрепляющим определенную систему норм, санкционированных государством; 3) определенной

территорией, на которую распространяется юрисдикция данного государства. У каждой, даже самой небольшой, страны есть своя история, у населения ее есть свои обычаи, отнюдь не менее интересные, чем у ее соседей-великанов. А, согласитесь, из Сан-Марино, скажем, или из Монако любая другая страна выглядит великаном. Мы открываем нашу рубрику «Соседи великанов», чтобы познакомить читателей с неизвестными большинству из них государствами и народами. Есть крохотные страны, существующие давно, очень давно, и расположены они в Европе: Монако, Андорра, Лихтенштейн. Или Сан-Марино — древнейшая европейская республика.

Площадь — 60,5 кв. км. Население — 20 тысяч человек. Язык — итальянский. Самая старая республика в Европе, основана в IV веке далматинским каменотесом и проповедником Марино.

Когда мы обращаемся вежливо к старшим или незнакомым людям, то ни на секунду не предполагаем, что перед нами не один человек, а несколько. Мы просто автоматически употребляем форму вежливости, не задумываясь над этим. И уж тем более мы не думаем в этот момент о крошечной республике Сан-Марино...

Этой страной правят два регент-капитана. В официальные часы они одеты по статуту в средневековые одежды, на боку шпага. Считается, что, когда говорит один из них, он выступает от общего имени обоих. И обращаться к нему следует, как к двоим сразу. В крохотной республике потому очень живуча легенда, что именно сан-маринским регент-капитанам мир обязан появлением формы обращения на «вы». И действительно, древние не знали такой формы вежливости. Наиболее архаичные языки и поныне ее не имеют, заменяя в случае необходимости «выканье» различными обращениями, которые должны подчеркнуть уважение к адресату.

Санмаринцы, как и остальные люди, всегда говорили друг другу «ты», но, обращаясь к своим выборным правителям, употребляли «вы», как бы подразумевая, что беседуют с обоими сразу. Постепенно это превратилось просто в вежливый оборот, и так же стали обращаться друг к другу незнакомые люди, младшие к старшим, даже — во многих странах Европы — дети к родителям. Но, говоря «вы, мама», вовсе не имеется в виду, что мам у человека может быть несколько.

Оговоримся сразу: есть и другие версии происхождения вежливой формы — от римских консулов, например,— но всегда в основе то же самое: говорите с одним человеком, а глаголы и местоимения употребляете, словно перед вами много людей.

Пусть будет сколько угодно версий. Главное, что санмаринцы в эту легенду верят и сообщают ее всем приезжим (а приезжих в день бывает раза в три больше, чем граждан республики). В конце концов, разве не приятно сознавать, что столь малый народ смог повлиять на нравы остальной — значительно превосходящей — части человечества...

Зато другая широко известная история, связанная с республикой на склонах горы Монте-Титано, отнюдь не легенда, а сугубо доподлинное происшествие.

В 1797 году Италию, а с нею и Сан-Марино оккупировали французские войска, предводительствуемые командующим армией Французской республики Наполеоном Бонапартом. Наполеон, сохранивший тогда еще некоторые республиканские идеалы, восхитился государственным строем крошечной, но самой древней республики Европы.

А восхитившись, решил вознаградить санмаринцев за приверженность принципам свободы и равенства. Вознаградить, естественно, на свой, Наполеонов, лад: он предложил расширить территорию Сан-Марино за счет окружающих ее монархий. (Италия тогда представляла собой конгломерат королевств и герцогств, и француз-победитель перекраивал ее политическую карту по своему усмотрению.)

Генеральный совет заседал в тот день недолго. Решение было единогласным: Республике Сан-Марино чужих земель не надо, и угрожать соседям военной мощью она не намерена — ни ныне, ни впредь.

Этот совершенно чуждый Бонапарту образ мыслей был ему непонятен. Но он не обиделся. Будущий первый консул пожал плечами, забыл про Сан-Марино и продолжил свои дела, приведшие его к короне императора, а впоследствии к одинокой смерти на острове Святой Елены.

В республике же не только не забыли этот эпизод, но записали его в хронику в назидание потомству:

«Малы, но независимы».

Наверное, и это послужило моральной поддержкой санмаринцам, когда в конце 20-х годов нашего века фашистский дуче Муссолини, взбешенный тем, что на территории Сан-Марино находят убежище антифашисты, приказал окружить ее (понимать буквально!) карабинерами и проверять всех и всё, что пересекает пограничную полосу.