Журнал «Вокруг Света» №01 за 1988 год
Шрифт:
Еще один компонент обрастания на буях — гидроидные полипы, колониальные морские родственники пресноводной гидры. Они образуют изящные кустики, деревца.
Но основной фон создают именно морские уточки. Сотни, тысячи усоногих раков всех размеров — от миниатюрных молодых раков до крупных, четырех-пяти сантиметровых особей — плотными рядами покрывают подводную поверхность буя.
На гидроидных полипах обнаруживаются какие-то червеобразные животные, которые при ближайшем рассмотрении оказываются рачками-бокоплавами из так называемых капреллид («капрелла» — по-латыни «козочка»).
В щелях между пенопластовыми блоками сидят толстые, жирные, словно набранные
Понятно, что привлекает рыб!
Разобравшись с обрастанием, я пошел в аквариальную. Там в огромном аквариуме, закрепленном на карданном подвесе, медленно кружили выловленные рыбы — коричнево-серые, с желтоватыми брюшками.
Наши ихтиологи быстро определили, что это полиприон американский, рыба из окунеобразных. И действительно: по виду — типичный каменный окунь, обитатель прибрежных вод, любитель скал, подводных гротов. И вот — целая стайка этих рыб паслась в тени буя над глубинами не менее 3000 метров, на расстоянии сотен миль от ближайших берегов! Что ни выловленный буй, то — полиприоны! Сколько же их в открытом океане? Значит, это не случайность!
Я решил поискать, что же пишут об этой рыбке специалисты... По совету своего немецкого коллеги из ГДР Ганса Дитера Баста, с которым мы работали на «Седлецком», я взял здоровенный английский справочник «Рыбы Британских островов и Северо-Западной Европы» и сразу нашел под латинским именем Polyprion americanus бытовое английское название: wreckfish. А с английского «wreck» — это слово имеет много значений — переводится и как «остов разбитого корабля». Следовательно, наш «окунь» — это рыба обломков кораблекрушения.
И действительно, дальше читаю: «Полиприон — рыба открытых морей, которая время от времени появляется в прибрежных водах. Его образ жизни тесно связан с плавающим лесом, обломками или водорослями...» Питаются полиприоны, конечно, морскими уточками. А на моих глазах, в аквариуме, один из полиприонов ловко ухватил крабика, который, на свою беду, решил выглянуть из щели.
Когда же возникла эта адаптация? Ведь издревле реки несли стволы упавших деревьев вниз по течению, в море. Там на них поселялись морские уточки, за ними устремлялись полиприоны.
Потом понесло море на своих волнах творения рук человеческих и частенько безо всякого благоговения разносило их вдребезги о скалы — на утеху всему честному сообществу обрастания и тем же самым полиприонам — спутникам обломков кораблекрушения.
Да, море использует все: и шлак из судовых топок, и обломки кораблей... Вроде бы парадокс: мы засоряем поверхность океана буями, бочками, а для морских уточек создаем субстрат для оседания, «средство транспорта», условие для поддержания высокой численности, для молодых полиприонов — дополнительный источник пищи. Словом, этой компании морских существ грех жаловаться на человечество. Но может ли сие обстоятельство послужить для нас оправданием?
«Сюрприз»
Описываемый здесь случай более уместно назвать курьезом, нежели сюрпризом.
...Мой коллега и давний друг, ведущий на нашем областном телевидении передачу «Природа и мы», однажды показал рострум рыбы-меча. Так называется вырост верхней челюсти, имеющий форму плоского обоюдоострого клинка. Именно из-за него рыба и получила свое имя.
Рыба-меч — одна из крупнейших скомброидных рыб и уступает в размерах лишь голубому марлину, описанному Эрнестом Хемингуэем в повести
Что же курьезного в том мече, что был показан по телевидению?
На том мече была надета... пластиковая банка из-под моющего средства. Но мой коллега и друг тут был ни при чем. Пластиковый сосуд нацепила на нос сама рыба, и настолько давно, что вращавшаяся при ее движении банка протерла заметный желобок у основания меча.
По прихоти случая называлось это моющее средство... «Сюрприз»!
Не знаю, как это произошло. Возможно, рыба пала жертвой собственной привычки атаковать все, что попало... Возможно, это произошло случайно. Для меня это не имеет значения. До чего же мы довели океан своей, мягко говоря, неряшливостью, если королева открытого океана рыба-меч подверглась такому унижению — была обречена всю жизнь таскать на носу банку с издевательски звучащим в данном случае названием «Сюрприз»!
Можно бы продолжить список историй, но что нового они добавят? Можно рассказать, например, как на глубине более тысячи метров, на дне океанического рифта, из иллюминатора подводного аппарата ученые увидели... новехонькую консервную банку. Легко читалось не только название консервов, но и дата выпуска.
Банка была покрыта тонким слоем осадка. А у иллюминатора находился настоящий ученый. Он тут же измерил толщину осадка. Зная, за сколько лет накопился осадок на банке и какова его толща на дне океана в этом районе, ученый рассчитал возраст всей осадочной толщи. Данные очень точные и очень важные для понимания общих законов осадконакопления в океане.
Так и живем: одной рукой засоряем, а другой — делаем важные выводы из этого. А обитатели океана пытаются по-своему использовать «плоды» наших трудов.
Но насколько еще хватит их сил?!
Рудольф Буруковский, доктор биологических наук
Общность вод
Перед самым визитом в Комитет по воде вдруг образовались трудности. Выяснилось, что все переводчики этого ведомства в разъезде, а найти кого-нибудь на стороне не удавалось: начался туристский сезон, и у всех прочих переводчиков время было расписано на месяцы вперед. Дело было даже не во владении языком, а в специфике. Не понимая смысла русского термина, не переведешь его на венгерский, а переведя, не поймешь, что тебе отвечают.
Трудности исчезли так же мгновенно, как и появились, стоило лишь позвонить в комитет. Оказалось, что инженер Мате Бела, заведующий отделом, который должен был меня принять, окончил инженерно-строительный институт в Союзе и защитил диссертацию в Москве. Удивляться тут можно было только тому, что это не пришло нам в голову раньше. Гидростроительный факультет лет тридцать назад был самым престижным в МИСИ, а может быть, и во всех строительных вузах. Во всяком случае, его выпускники и по сей день занимают весомое положение в организациях, связанных с водой и гидростроительством почти во всех братских странах.