Журнал «Вокруг Света» №02 за 1981 год
Шрифт:
Он возил нас в дома к себе и своим друзьям, проводил с нами время с утра до вечера и непрерывно что-то рассказывал, строил какие-то планы. Однажды он вдруг посерьезнел и произнес речь:
— А теперь я везу вас в гости к моему брату Сэму. Это мой старший брат. Я вижу путь развития моей страны в движении к социализму и собираюсь приехать в СССР и посмотреть, как у вас, но у меня нет денег. Мой же брат — бизнесмен и считает, что страна должна развиваться по капиталистическому пути. У него есть деньги, поэтому он был в Америке и там учился, как делать деньги. Он купил на берегу моря в курортном месте старый ресторан, который не давал прибыли. Сейчас он перестраивает его... Хотите поехать и познакомиться с моим братом-капиталистом?
— Хотим! — хором закричали мы.
— Тогда толкайте машину.
Дело
Место, где Сэм Даффильд хотел делать деньги, называлось Брайтон-бич («бич» — значит пляж) и располагалось на берегу Тихого океана, в получасе езды от Крайстчерча. Шоссе внезапно свернуло и пошло вдоль балюстрады, из-за которой доносился мощный гул прибоя. Мы проехали еще метров двести и остановились у большого одноэтажного дома. Впереди, вправо и влево до горизонта расстилался серый, поблескивающий в солнечной дымке океан. Длинные пенные линии волн медленно накатывались на берег. С океана дул сильный, но постоянный прохладный, влажный ветер. Балюстрада огораживала невысокий, метра в три обрыв, от подножия которого к воде тянулась полоса почти белого песка. Пляж этот простирался вправо и влево насколько хватало глаз. Через пляж и дальше далеко в воду шла длинная эстакада, упирающаяся в дно мощными «ногами» из просмоленных бревен. И над всем этим кружили чайки...
Не сговариваясь, один за другим мы сиганули с обрыва на песок и побежали к воде. Песок был полон каких-то ракушек, крабиков, засохших водорослей.
Только через полчаса, умиротворенные, с засученными по колено брюками, мы вернулись к дому, где нас ожидали два мистера Даффильда, один — незнакомый, чуть постарше и поплотнее. Брат-капиталист, одетый в старый, измазанный краской комбинезон маляра, одобрительно поглядывал на нас.
— Если всем киви это место будет нравиться так же, как и вам, доход мне обеспечен... — пошутил он и сразу начал делиться планами: — Я перестраиваю дом, и тут будет ресторан на сто человек с видом на океан. Я назову его «Морская раковина». Вот тут у меня будет бар, тут — эстрада для оркестра. Сейчас по эстакаде нельзя ходить, доски сгнили, и можно провалиться, я починю ее, и толпы людей будут стоять на ней и ловить рыбу, а мне они будут платить деньги.
Мы переглянулись. Даже нам, чужакам, было ясно, что Сэм не найдет стольких людей, чтобы заполнить свой ресторан и эстакаду, заставить их выложить деньги, чтобы окупить расходы и получить прибыль... Ведь во всей Новой Зеландии, на островах длиной почти в тысячу километров, живет народа почти в три раза меньше, чем в Москве.
Через час, выпив у Сэма по бокалу пива и пожелав ему всех благ в его начинании, мы уехали.
Прошло время, я вернулся с очередной зимовки. И вот перед отъездом домой встретил знакомых зимовщиков, и они пригласили меня провести с ними вечер на берегу океана. Мы отправились в ресторан «Морская раковина».
Приглушенный свет. Оркестр. Правда, из двух человек, но все же оркестр. Во всем ресторане в этот вечер был занят только один наш столик. Прислуживал сам хозяин. Еще бы, богатые американцы из Антарктики!
— Здравствуй, Сэм, помнишь русских, которых привозил к тебе Кисс? Один из них был я, меня зовут Игорь...
И Сэм, узнав меня, стал рассказывать, что дела у него идут неважно. Эстакаду починить не удалось. Кто-то поставил слишком жесткие требования на качество нового настила. Денег за дорогой ресторан платить никто не хочет...
Прошло еще несколько лет, и в 1978 году, опять по дороге в Антарктиду, мы уже с моим коллегой Витей Загородновым остались на два дня в Крайстчерче. Взяли напрокат по два доллара в сутки два велосипеда, и я решил показать Вите Брайтон-бич, познакомить с Сэмом-капиталистом. Как и раньше, сиял океан, кричали чайки... Но Брайтон-бич за это время сильно изменился. Появилось много новых домов, перпендикулярно линии берега вырос целый торговый квартал. В доме-ресторане снова шел ремонт. Весело вошли мы в дом, где опять пахло краской. Навстречу вышел и выжидающе остановился немолодой плотный мужчина.
— Привет, — сказал я. — Где можно найти Сэма?
— Сэма? А кто такой Сэм? — без улыбки, вопросом на вопрос ответил
— Да вы что, не знаете Сэма Даффильда — хозяина этого ресторана? — засмеялся я.
— Вы имеете в виду бывшего хозяина этого дома... Он разорился, полностью разорился. Ничем не могу помочь, где он — не знаю... Теперь хозяин здесь я, — сказал он, так и не улыбнувшись.
— Пойдем отсюда, Витя... мне кажется, что этот тип и разорил его, — зло сказал я.
Больше я не слышал о Даффильдах. Да, надеяться, что Даффильды возьмут меня из госпиталя, не приходится. Надо думать дальше.
Антарктические киви
Новая Зеландия — маленькая страна, но многие киви гордятся, что у нее, по их мнению, есть «Росс депенденси» — «Зависимая территория Росса». Так в Новой Зеландии называется обширная, во много раз больше самой Новой Зеландии, территория Антарктиды, представляющая собой сектор с острым углом у Южного полюса, — она включает район крупнейшего в мире плавающего ледника Росса, огромный массив гор Земли Виктории и, по-видимому, богатый нефтью континентальный шельф Антарктиды. Новая Зеландия ближе, чем какая другая страна, расположена к этой части Антарктиды. И хотя в последние двадцать два года международный договор, который подписала и Новая Зеландия, не признает каких-либо территориальных претензий в Антарктиде, Новая Зеландия ведет там большую научную работу. Для этого на острове Росса, в нескольких километрах от главной американской антарктической базы Мак-Мердо, была построена небольшая новозеландская полярная станция — «База Скотта». Ежегодно на ней зимуют десять-пятнадцать человек, а в летнее время на этой базе ведут полевые исследования еще несколько десятков киви.
По традиции, продолжающейся уже более двадцати лет, ежегодно один американский ученый зимует на советской антарктической станции, работая год в нашей экспедиции. В то же время один русский работает и зимует на американской станции. Однажды этим русским оказался я. Более года жил и работал вблизи от «Базы Скотта», по крайней мере раз в неделю бывал там и подружился с большинством обитателей.
Оказалось, что каждый год в газетах Новой Зеландии дается объявление о наборе в очередную антарктическую экспедицию. Приводятся список вакантных должностей и требования к кандидатам. Конкурс оказывается очень высоким. Поэтому большинство ребят на «Базе Скотта» были не только хорошие специалисты, но еще и спортсмены — альпинисты высокого класса.
Я любил приезжать на эту станцию к ужину и оставался потом еще несколько часов, когда шел неторопливый треп двух десятков мужчин, которым не надо спешить домой. Никто из них не знал друг друга раньше, и все они были такие разные и в то же время составляли такой гармоничный ансамбль. Вот немолодой полнеющий учитель физики из средней школы местечка Хоки-Тика, заброшенного поселка бывших золотоискателей на дождливом и пустынном западном берегу Южного острова. Огромные густые бакенбарды делают его лицо круглым, как у кота. А между бакенбардами лучатся улыбкой тоже круглые зеленые добрые глаза. Тревор не только учитель, но и знаменитый альпинист, поэтому его и взяли сюда, он приехал зимовать, в основном чтобы заработать. Рядом с Тревором сидит высокий, худой, с всегда гордо поднятой головой Джордж Джонс. Сын профессора и внук профессора, он только что кончил физический факультет университета Крайстчерча, и сейчас ему было немного тесно в рамках проведения стандартных наблюдений по составленной другими методике. Джордж участвует во всех кружках и диспутах, проводящихся все время на обеих станциях. А вот невысокий, коренастый, с большим добродушным животом Джек Смистон. Его толстые волосатые руки, покрытые замысловатой татуировкой, кажутся рыхлыми, но стоит им чуть напрячься — даже со стороны видно, что они сделаны из «стали». Джек повар. Одно время он плавал коком на лайнере «Куин Элизабет» и гордится этим, но объявление о месте повара в Антарктиде взбудоражило его чувство романтики, не остывшее за два десятилетия плаваний в морях и океанах. Ребята объедаются его бифштексами и рыбой и хвалят Джека в глаза и за глаза. Но Джек только презрительно ухмыляется: «А, что их слушать, это же киви. Разве они умели когда-нибудь готовить, им что ни сделай, все съедят...»