Журнал «Вокруг Света» №03 за 1994 год
Шрифт:
Взметнув над головой ятаган, он обратился к янычарам:
— Львы ислама! Не покажем врагу спины! Гнев Аллаха да поразит малодушных! Умрем, если надо! Здесь хорошее место...
«Турок. Настоящий турок, — глядя на него, думал Андрей. — А ведь в его жилах течет славянская кровь...»
Янычары набирались ярости перед схваткой. Мазали лица красным порошком, чтобы при ранении не видно было крови. Пробовали на палец лезвия ятаганов. Татары потрясали пиками и саблями.
— Аллах Йяр!
Мальтийцы были уже рядом, заходили спереди «Ятагана», где нет пушек. Воду пенили огромные весла с
Галера была нашпигована военным людом. На ее передней боевой площадке, за деревянным барьером с проемами для пушек, теснились рыцари с белыми крестами на левой стороне груди, солдаты в красных куртках. Вздымал высоко над головой распятие священник в черной рясе. Грозно сверкали на солнце сабли и палаши, дула мушкетов. Донесся усиленный рупором голос:
— Святой Иоанн! Сдавайтесь!
Искусный кормчий, уловив порыв ветра, сумел поставить «Ятаган» бортом к галере. Грянул залп. И когда поредел сивый пушечный дым, экипаж разразился ликующим криком:
— Аллах-о-Акбар!
У мальтийцев была повреждена передняя мачта, в щепу разбита полдюжины весел. Картечь смела десятка два гребцов. Но вопли ужаса и боли вдруг разом смолкли. Описав полукруг, галера вновь стала приближаться к неподвижно застывшему «Ятагану».
Удар о скулу корабля. Треск проломленного борта, скрип дерева. На палубу «Ятагана» полетели «кошки». В него вцепились багры на длинных рукоятях. Галера по-бульдожьи крепко ухватила жертву. Дав из-за парапета мушкетный залп, двинулись на абордаж плотные колонны солдат во главе с рыцарями.
— Святой Иоанн!
— Аллах Йяр!
На палубе «Ятагана» закипела беспощадная рукопашная схватка. С галеры с воинственными воплями прибывали все новые бойцы. Янычар неумолимо оттесняли к корме. Отступая, они плескали на палубу масло, отчего скользили, падали обутые в холстинные башмаки мальтийцы. Но те, и упав, старались подрезать кинжалами ноги турок. Последний страшный натиск, и рыцари ворвались на корму «Ятагана». Были изрублены татары, взяты в плен рэйс и его пассажиры.
В схватке с мальтийцами погибла вся столичная ода. Пали под ударами палашей Мехмет и Масуд. Солдаты с галеры безжалостно вываливали тяжело раненных янычар за борт. Насмешливо кричали им вслед на манер арабов-водоносов:
— Воды! Свежей воды жаждущим напиться!
Андрей уцелел в этой резне каким-то чудом. Рыцарь и двое солдат подвели его к капитану галеры.
— Говорит, он христианин, фра Аллар.
У капитана были стальные глаза.
— Кто вы? Ренегат? С ренегатами у нас разговор короткий...
— Я из Московии. Слуга царя Петра.
— Из Московии? — переспросил капитан. — Слуга царя Петра? Впрочем, разбираться некогда. На «Глорьез» не хватает дюжины гребцов.
Колесо судьбы сделало полный оборот. Андрей вновь оказался за веслом вместе с матросами и пассажирами с «Ятагана». Прямо перед ним на темную от запекшейся крови скамью посадили Азиза Агу. Капитан Аллар приказал вывалить в море тела убитых, смыть с палуб кровь. Отправил на «Ятаган» часть экипажа.
К вечеру слабо подул северо-восточный ветер.
— Табань!
Усилием задних весел «Глорьез» медленно отвалила от захваченного
Азиз Ага, работая на весле, вздыхал:
— О, Аллах! Чем я провинился перед тобой? За что такая кара?
На холеном теле рэйса видны были кровавые рубцы — следы ударов бичом. «Побудь и ты в шкуре галерника, — не без злорадства думал Андрей. — Это тебе за нашей муки!»
И... бывает же такое. Откуда-то сзади, сквозь звон цепей, скрип уключин и щелканье бичей, сквозь хриплое дыхание и проклятия до слуха Андрея донеслось:
— Андрюха! Я гляжу-гляжу. Тебя и не узнать.
— Степан? — изумился Андрей.
— Он самый...
Через неделю рыцари с довольным видом указывали друг другу на серую линию, загородившую часть горизонта. Подошли ближе, и показались низкие, круто обрывающиеся в море берега. Из волн поднялся пологий каменистый остров. Лишь кое-где рощицы пальм, белые дома.
Мальта!
Всем до смерти надоела теснота на галере. Надоела прилипчивая галерная вонь, которую не отбить даже с помощью мускуса, понюшек крепчайшего табака и всевозможных благовоний.
— Наконец-то дома!
— Как там моя Марита Салиба?
На корме «Глорьез» был и Андрей. Захват «Ятагана» обошелся мальтийцам недешево: было много убитых и раненых. Судовой лекарь месье Блондель отчаянно нуждался в помощниках, и Андрея сняли с весла. Работать приходилось в тесном трюмном лазарете. Над головой звон цепей, топот ног. За бортом шум волн. А Андрей усердно помогал месье Блонделю. Чистые раны обрабатывал раствором уксуса и спирта. Гноящиеся обмывал теплой водой, отваром хины. Следил за тем, как рабы льют на раскаленную железную печку уксус, чтобы его парами убить вредные миазмы.
Больные и тяжело раненные рыцари предпочитали оставаться на корме. Там умирающие диктовали писарю свою последнюю волю. Капеллан отпускал грехи...
— Мой бог, как тесен мир! — воскликнул лекарь, увидав сумку Андрея. В самый последний момент удалось захватить ее с «Ятагана». — Так, говорите, хозяин ее Жильбер Ремо?
— Да, месье. Он очень ею дорожил.
— Но мы вместе с Ремо учились в Париже! И мэтр подарил мне точно такую же сумку с такой же медной бляхой...
Отдыхая в соседнем трюмном отсеке, где хранился его ларец с инструментами и лекарствами, месье Блондель дотошно расспрашивал Андрея о Москве, России.
— Любопытно! Очень любопытно! Такой город, такая страна! И есть желание выучиться на лекаря, молодой человек?
— Есть такое желание, месье.
— А как с грамотой?
— Читать-писать умею.
— Прекрасно! Учебу сможете начать у нас в Святом госпитале...
Андрей нашел, что порядки на «Глорьез» столь же суровы, как и на турецких галерах. Только здешний «ключник галерский» Маврос именовался комитом, а его помощники — сукомитами и аргузанами, то есть погонялами рабов. Команды Маврос подавал на жаргоне, принятом на всех флотах стран Средиземноморья, в котором смешались итальянские, арабские, испанские слова и, конечно, трели свистка. И так же беспощадны были удары бичей.